Гроза над скудельницей… не стихнет
Шрифт:
– Катюх, – решился Миша затронуть волнующую его тему, – я парень простой, спрошу прямо: что с тобой? Ты изменилась, глаза прячешь от меня. А почему? Не пойму! Обидел чем? Надулась, что не звонил? Ну извини, говорю же: не люблю телефоны. Та и отвлечь боялся, взбесить тебя.
– Я?! – постаралась поискренней засмеяться «отшельница», – тебе кажется. Всё в порядке. Единственное, что меня тревожит – потолстела немного, посмотри, – она задрала майку, слегка обнажив чёрный бюстгальтер и, оттянув кожу живота, пропищала, – жи-и-ир!
– Та не знаю, вроде хорошо всё у тебя… не вижу изменений.
– Ох,
– Да. Слушай, а где Морковка?
– Какая морковка? – не поняла Катя, – ты не наелся?
– Та не! Я про кота, здоровый такой, наглый до жути! Ходит, орёт постоянно – по морде выпрашивает.
– Ахаха! – Развеселилась девушка, – ушёл перед твоим приездом куда-то, ночью со мной спал. Почему Морковка?
– Ну, как его ещё называть? «Рыжиком», что ли? Неоригинально.
– Нет, конечно! Кто такими стереотипными кличками сейчас животных зовёт – «Рыжик»?! Ладно, пусть останется Морковкой, прикольно! Только он мальчик же…
– Ты проверяла? – Хмыкнул богатырь.
– Сложно не заметить! – Округлила глаза Екатерина и наконец-то посмотрела прямо в серо-голубые очи приятеля.
– Та и пофиг, поехали. – Рассёк воздух крупной рукой Смирнов, отчего у подруги слегка колыхнулись волосы.
Глава 3. В могиле
Миша остановил красный «Чезет» на старом кладбище.
– Обязательно подлетать на кочках?! – Спрыгнув с седла, возмутилась Катя.
– Та я не специально! – Глуповато улыбнулся здоровяк, ставя «коня» на подножку.
– В пылюге вся! Новый костюм для чего напялила?! – Принялась Раскова отряхивать низ на резинке своих зелёных спортивных штанов от «Найк».
– Одеваться надо практичнее, пора привыкнуть, не первый день на селе. – Сделал богатырь резонное замечание подруге.
– Ага, щас! Предлагаешь мне тоже натянуть в такое пекло тяжёлые ботинки? Самому не жарко в берцах?
– Нормально!.. они у меня «термосы» – тепло внутрь не пропускают.
Разбухшая дверь сторожки с хлопком отварилась: ударившись о забор, пару раз отпружинила от него и, заскрипев, зависла в полуоткрытом положении – словно привлекала внимание к себе. Во двор вышел Виктор Порфирьевич. Седовласый старик лет семидесяти от роду, был одет в бессменный, полный комплект армейской формы старого образца – «Флора».
– Здравствуй, внучка! – Обнажил Бастраков целые, ровные и белые не по годам зубы. От улыбки его вытянутое лицо сгладилось, орлиный нос сделался ещё длиннее, – уж не ждал тебя, не надеялся встретиться, думал – забыла дряхлого хрыча.
– Добрый день! – Приобняла старшего товарища Екатерина, – я тоже рада вас видеть и ничего вы у нас не старый, клевещите на себя, – польстила «принцесса» хранителю скудельницы и сразу переменила тему, – Знаете, ночью…
– Погоди, внучка, – перебил Порфирич, – догадываюсь, об чём речь – успеем наболтаться. Дай, хоть посмотрю на тебя! – Сторож достал из верхнего кармана кителя кисет с табаком и бумагу: ловко сварганил самокрутку, присел на скамейку и, затянувшись крепачком, стал любоваться
Смирнов продолжал глупо улыбаться, его радовала картина тёплой встречи подруги и старика. Здоровяк подошёл к Бастракову, пожал тому руку (аккуратно) и сказал:
– Ладно, вы пока языки почешите тут, я домой смотаюсь: мамке покажусь. Скажу, чтоб меня не ждала сегодня. Быстрее уеду – скорее вернусь! Нечего тянуть, закат не за горами, а ночью здесь, с вашими комилетками шарахаться я не собираюсь.
– Куда ты собрался?! – Встревожилась Екатерина, – ну, почему дома не будет?
– Дык думал, с тобой ночевать… сама жаловалась мне утром на ведьму. Я этого фантома быстро на место поставлю. Или неправильно тебя понял?
– Хах, – кокетливо усмехнулась дачница, – правильно! Давай, жду тебя. – В мыслях отметила: «А не такой ты и болван!» – Миш, постой! Забываю спросить: матушке твоей разве не интересно, с кем ты проводишь время? Ну, там… она не хочет со мной познакомиться?
– Нет! – Удивлённо пожал плечами Смирнов, – нафиг ей? У меня нормальные родители, без устаревших загонов, не парься. Я помчал.
Ответ друга вогнал Катю в краски, почувствовала себя дурочкой. Решила отвлечься беседой с Виктором Порфиричем: он превосходный рассказчик, таких приятно слушать и, в свою очередь, рассказывать им что-то.
– Баб Рита ночью являлась, – умостилась Раскова рядом со сторожем на лавочке, – просила, чтобы вы ей табаку на могилку положили и наливки плеснули в стакан, не…
– Не забыв сполоснуть – помню! – Засмеялся хранитель, – навоза ей лопату под нос! Хоть раз дай, чего просит, и-и-и – понесёт кобылу в щавель. Защита моя держится досель?
– Нет! – Качнула отрицательно Екатерина головой, – Чапа ночью вплотную к окну подходила, сказала: «Ветром сдуло твою преграду!» дополнительно её Миша повредил, когда щебень трамбовал. Поставите новую?
– Можно, чего ж не сделать…
– Это всё хорошо, – отогнала девушка рукой от глаз едкий дым самосада.
– Прости, внучка! – Вскочив, отошёл Порфирьевич в сторону.
– Ничего. Помните, мы говорили, что можно попытаться одолеть и коемифлетов, и призрак.
– Вроде я гутарил только про коемифлетов! И то, твердил: их победить нельзя, следует относиться к нежити, как к неизведанному виду эволюции – хищникам. Это ты, взбудоражилась идеей борьбы с нечистью.
– Да я не…
– Ладно, – отмахнулся старик, – понимаю всё. Сложно поверить теперь – я тоже молодым был. Для тебя – оно приключение. Хорошо, покумекаем, что можно сделать. Знаешь, много думал в одиночестве на сей счёт, очень много! Коемифлет донимал ночами – всё заманивает на трапезу; Чапа бродит по скудельни, табак выпрашивает с наливкой. Да, есть в твоих словах прок. Можно попробовать извести чертовщину. Только сам я ума не дам… поеду утром к товарищу в Водопьяновск, давно не видались: надеюсь, пень плешивый жив ещё – он знаток в подобного рода делах, ох и знаток! Я от приятеля скрывал всегда, что у меня во «владениях» твориться, а то припрётся сюда вместе с последователями, оно нам надо? Нет! А вот совет дельный, да литературу, подкинуть может. Поеду!.. завтра поеду. Только бы жив был.