Гроза панцерваффе

Прудников Виктор

Штаб армии, штабы соединений и частей много работали над тем, чтобы хорошо изучить местность в восточной части Бранденбургской равнины, откуда предстояло наступать. Она неоднородная — реки, речные долины, масса озер, отдельные плато, Зееловские высоты. Кроме Одера предстояло преодолеть реки Флисс и Шпрее. Флисс — река небольшая и неглубокая, зато Шпрее — достаточно широкая и глубоководная, на участке Штралау, Кёпеник она достигает 150–200 метров, в пределах Берлина — до 100 метров. Мосты немцы наверняка взорвут при приближении наших войск, так что рассчитывать придется на свои силы.

Внимательно изучалась также представленная полковником Соболевым информация о противостоящих 1-й танковой армии немецких дивизиях. Две из них — 20-я моторизованная и 169-я народно-гренадерская — были уже знакомы по последним боям. Моторизованные дивизии —

«Мюнхеберг» и 18-я — были сформированы лишь в марте 1945 года из охранных полков и остатков ранее разгромленных частей. Опыта боевых действий не имели. Такова же история и 303-й пехотной дивизии, сформированной в январе 1945 года, но уже побывавшей в боях под Кюстрином [368] .

368

ЦАМО РФ, ф. 299, оп. 3070, д. 766, л. 8-11.

Соотношение сил складывалось в пользу 1-й гвардейской танковой армии. Противник имел 33 800 солдат и офицеров, 1600 пулеметов, 164 миномета, 134 орудия, 170 зенитных орудий, 170 танков и 106 штурмовых орудий [369] . Армия Катукова насчитывала 45 794 человека, 497 танков, 212 самоходно-артиллерийских установок, 405 орудий разных калибров, 286 минометов и 44 реактивные установки М-13 [370] .

12 апреля штаб 1-й гвардейской танковой армии получил директиву Военного совета фронта, которая предписывала вывести корпуса за Одер на Кюстринский плацдарм, чтобы они были готовы войти в прорыв в полосе 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова на участке Гузов, Дольгелин и развить наступление в общем направлении на Белов, Оберстдорф, Гарцин, Альт-Ландсберг, Карлсхорст, на второй день прорыва овладеть районом Марцан, Карлсхорст, Шеневейде, Кёпеник, Фридрихсхаген, Ноенхаген.

369

Там же, л. 6.

370

Там же, л. 8.

В дальнейшем ударом на юго-запад танкистам предписывалось во взаимодействии с 2-й гвардейской танковой армией овладеть районом Шарлоттенбург, Вильмерсдорф, Целендорф, Лихтенраде, Рудов, пригородом Трептова и Нейкельном. Артиллерийское обеспечение возлагалось на 8-ю гвардейскую армию, авиационное — на 16-ю воздушную [371] .

Готовность к наступлению — к исходу 15 апреля. Последние приготовления, последние рекогносцировки. Кстати, каждую рекогносцировку, которую проводил Катуков с командирами соединений и штабными работниками, приходилось тщательно маскировать. «Чтобы не настораживать немцев, — писал командарм в одном из отчетных документов, — всю разведывательную и рекогносцировочную работу на направлениях предстоящего наступления нам приходилось вести с исключительной предосторожностью. Отправляясь на рекогносцировку к переднему краю, мы с командирами частей и соединений переодевались в красноармейскую форму, брали с собой катушки провода, так что о подлинных целях нашей работы не догадывались ни немцы, ни пехотинцы, занимавшие оборону в районе рекогносцировки» [372] .

371

ЦАМО РФ, ф. 299, оп. 3070, д. 766, л. 1–6.

372

Там же, д. 844, л. 4.

Армейская суета постепенно спадала: части и соединения подготовлены к наступлению, все расписано, отрегулировано, оружие заряжено, остается только нажать на спусковой крючок. Но Катуков еще и еще раз обращался к штабной документации, выверял расчеты начальника штаба Шалина, советуясь с начальником оперативного отдела Никитиным, начальником отдела разведки Соболевым, начальником артиллерии Фроловым, начальником инженерных войск Харчевиным, начальником тыла Коньковым, начальником политотдела Журавлевым, командирами корпусов и бригад.

Днем свободного времени у

командарма не было, оставалась только ночь. В ночной тиши он умудрялся почитать книжку (с собой возил небольшую библиотеку), отвечал на письма многочисленных корреспондентов, заводских коллективов и просто граждан страны. Вот так же пришлось отвечать на письмо Юрия Жукова, с которым Михаил Ефимович поддерживал отношения с 1941 года. Хотелось поделиться своей радостью перед началом наступления:

«Вчера маршал Жуков вручил мне вторую Золотую Звезду, сказал — надо отработать в ближайшей операции.

Будем стараться на благо нашей Родины — дадим Гитлеру последний пинок высокой квалификации и в указанном темпе.

Сейчас три часа ночи, кончаю писать — много работы. Сидим с мудрым Шалиным и талантливым Никитком и продумываем кое-какие хитрости.

Жму руки. С приветом Катуков» [373] .

373

Жуков Ю. А. Люди 40-х годов. С. 407–408.

Утром 14 апреля 1945 года получен приказ командования фронта о вводе армии в прорыв. Катуков решил вести ее по шести маршрутам. На правом фланге поставил корпус Бабаджаняна, в центре — Ющука, на левом фланге — Дремова. Каждый корпус продвигался двумя эшелонами. В резерве у командарма оставались 64-я гвардейская танковая бригада, 11-й гвардейский танковый полк, армейская артиллерийская группа в составе 197-й легкой артиллерийской бригады, 316-го отдельного гвардейского минометного полка, а также подвижная группа — 19-я самоходно-артиллерийская бригада [374] .

374

ЦАМО РФ, ф. 299, оп. 3070, д. 766, л. 12.

По приказу Военного совета фронта 8-й гвардейский механизированный корпус должен был в этот день начать разведку боем. Преследовалась простая цель: заставить немцев оттянуть на передний край побольше войск и техники, чтобы все это перемолоть при артиллерийской и авиационной подготовке. Катуков позвонил Дремову, поинтересовался готовностью. Комкор ответил, как пионер: всегда готов!

Два дня — 14 и 15 апреля — части 8-го гвардейского мехкорпуса завязывали бои то в одном, то в другом месте, активно «давили» на первую линию обороны противника. Немцы, видимо, приняли огневой налет артиллерии и танковые атаки за начало большого наступления. Дремов никак не ожидал, что германское командование сразу же начнет отвод своих войск на второй рубеж обороны, к Зееловским высотам. Удивлен был и Катуков, когда комкор доложил, что части 20-й моторизованной и 303-й пехотной дивизий отошли на рубеж Ортвиг, Золиканте, Лечин, Бушдорф, Гольцов. Мотодивизии «Мюнхеберг» и «Курмарк» по тревоге выведены за линию Гузов, Вербиг, Зелов, Либенихен.

Чтобы удостовериться в том, что произошло в стане противника, командарм еще раз переспросил Дремова: не напутал ли он чего-нибудь? Комкор с твердостью в голосе ответил, что его помощники все аккуратно обозначили, а он доверяет начальнику штаба Шарову, начальнику оперативного отдела майору Бондарю и начальнику разведывательного отдела подполковнику Андрияко.

Командарм поблагодарил Дремова за информацию и положил трубку. «Неужели немцы поверили, что мы начали общее наступление? — задавал себе вопрос Михаил Ефимович. — Тем хуже для них».

На исходе дня 15 апреля армия начала выдвигаться к Одеру. Первыми пошли бригады Темника и Гусаковского. Это — передовые отряды. На переправах строгий порядок. По заранее наведенным мостам, рыдерживая жесткий график, проследовали колонны танков и артиллерии. Иногда между ними вклинивается мотопехота. Переправившись на левый берег Одера, части заняли исходные позиции на участке Альт-Малиш, Дольгелин, Зеелов, где в это время уже находилась 8-я гвардейская армия В. И. Чуйкова.

На Кюстринский плацдарм прибыл командующий фронтом Г. К. Жуков. Он побывал у Чуйкова, затем заглянул к танкистам. Михаил Ефимович коротко доложил о готовности армии к боевым действиям, на карте показал переправы, маршруты выхода корпусов на исходные позиции, сообщил, что ждет докладов от своих командиров, занимающихся вопросами увязки взаимодействия с армией Чуйкова и авиаторами.