Гроза тиранов
Шрифт:
Аптекарь так упрашивал его прикупить еще и азиатских снадобий, способных творить чудеса с его засохшей рукой, что Потемкин чуть не выложил запрошенную немалую сумму. В последний момент, разглядев под светом зажженного фонаря блестящие от предвкушения куша глаза продавца, он удержал себя от расточительства и вместо корешков «китайского корня» приобрел увесистый томик с описанием дикорастущих трав и их полезных свойств. В «чудо-средствах» он разочаровался еще в двадцатом веке. Кроме того, Алекс прикинул, что не всегда рядом с ним могут отыскаться сведущие в знахарстве и медицине люди, а влипать в неприятности у него получалось регулярно.
Спрятав томик за широкий пояс, русич двинулся на улицу. Там скучали
Солнце уже касалось краешка ближайшего дома. Скоро на землю Италии падут сумерки, а там придет и ночь с ее грабителями и головорезами, наводнившими город.
Редкие прохожие спешили убраться с улиц. Пора было двигать домой. День прошел неплохо, большая половина из того, что он желал бы прикупить, уже покоилась в корзинке.
На выходе с аптеки Потемкина несильно толкнули. Невысокий сухопарый человек, замотанный в длинный грязный плащ, слегка пошатывался. Незнакомец был явно выпимши, но еще держался на ногах. Проходя мимо, пьяница неловко поскользнулся и врезался в бок Потемкина. Алекс выругался, итальянец тоже не остался в долгу.
Но выскочившие из ножен клинки мрачных телохранителей быстро выгнали хмель из мутной головы. Оглядев рожи напрягшихся увальней, выпивоха извинился, даже оправил плащ на Потемкине, хлопнув его дружески по спине, и растворился в закоулке.
Алекс и не вспомнил бы об этом мелком происшествии, если бы вечером, рассматривая покупки, не заметил одной странности. Из книги о растениях, вынутой из-за пояса, торчала короткая стальная игла с небольшим колечком на конце. Игла почти пробила толстый фолиант, застряв в плотной обложке. Там, где сталь коснулась пожелтевших страниц, бумага слегка расползлась, будто выеденная кислотой.
Белли, которому Алекс показал находку, удивленно присвистнул:
– Этакий анахронизм.
– Что?
– Да вот, – Конрад выдернул из рукава платок и подхватил им иглу. – Вот эта милая безделица… Вы ее, кстати, не касались?
Потемкин замотал головой.
Белли изучил сталь на свет лампы, принюхался, недобро сощурился.
– Что это, по-вашему? – Алекс догадывался о свойствах находки, но хотел услышать и мнение более авторитетного эксперта.
Конрад пожал плечами и уселся обратно в кресло.
– Такие вещицы называют игла милосердия… Итальянцы – они, знаете ли, большие мастера по части сокращения жизни ближнему.
Он вырвал из собственной тетради лист бумаги, завернул в него иголку и продолжил:
– Такими штучками баловались в древности служители церкви, когда спорили за тучную обитель. Потом забаву переняли борцы за свободу, карбонарии, пытающиеся сбросить австрийцев и возродить величие Рима, потом и, вовсе, тати на службу взяли, – Белли понюхал собственную руку, сполоснул ее вином, тщательно вытер. – Расскажите-ка, где вы такую презабавную безделицу отыскали?
Алекс почесал взмокшую шею и честно выложил перипетии сегодняшней прогулки.
Конрад помрачнел:
– Не гуляйте больше – мой вам совет. Да и в городе, пожалуй, оставаться больше не след. Это – не случайная встреча. Дальше может быть что-то и похуже.
Потемкин нахмурился. Еще одна загадка на его голову!
4
Почтовая канонерка неслась к острову Корфу.
Рим уже не нравился Потемкину. После высказываний на собрании за ним приклеилось прозвище «пророк», и молодые офицеры за спиной подтрунивали над странноватым сербом. Да и покушение не добавило городу привлекательности. Паоло, оставленный при Потемкине, утверждал, что у ворот дворца начали крутиться подозрительные типы. Выходящих из палаццо солдат они расспрашивают о «странном господине с больной рукой».
Так что слова Конрада Белли о том, что следующий корабль отвезет его на остров Корфу на встречу с начальством, Николаем Ивановичем
Пока канонерка везла его до места дислокации русской эскадры, Потемкин по мере сил собирал сведения о Салтыкове.
Салтыков Николай Иванович… Генерал-фельдмаршал, участник Семилетней войны, один из старых, заслуженных мастодонтов еще великой «Екатерининской» эпохи. Несмотря на то, что новый император активно смещал со своих постов любимцев маменьки, на Салтыкова это не распространилось. Пока еще. Возможно, это было связано с тем, что Николай Иванович был одним из воспитателей цесаревичей, сынов Павла: Константина и Александра. Из отроков выросли талантливые царедворцы, подающие надежды и в политике и в управлении, что являлось заслугой, в том числе, и старого генерала. Возможно, будучи еще наследником престола, Павел сошелся со своим гофмейстером во время поездки в Берлин. Кое-кто шутил, что генерала-фельдмаршала так и не отправили в ссылку из-за того, что длина его церемониальной косы строго соответствовала семи вершкам, что приводило в восторг Павла Первого, помешанного на эпохе великого Фридриха. [100]
100
Фридрих II, или Фридрих Великий (1712–1786) – король Пруссии. Один из самых знаменитых правителей Германии.
Так или иначе, на данный момент Салтыков занимал один из высших постов в Коллегии Иностранных дел и являлся президентом Военной коллегии, лично курируя проведение тайной внешней политики в таких ценных и взрывоопасных регионах, как Балканы и Италия. Магистр Мальтийского ордена, последнего крестоносного общества Европы, Павел мечтал об освобождении христианских земель от иноверцев. Константинополь и Иерусалим, свободные от мусульман, снились императору российскому, занимали его мысли, отягощали чело думами и мечтами. И тот, кто сумеет проложить этому честолюбивому плану дорогу в будущее, получит от самодержца все, что пожелает. Салтыков очень хотел стать тем самым счастливчиком.
Связанная союзом с Турцией, Россия не могла действовать открыто. Но любые союзы не вечны, скоро закончится война с Францией, начнется новая эпоха. Тогда планам императора очень пригодятся готовые выступить по первому зову сербские карбонарии, греческие повстанцы и болгарские волонтеры. Задачей Салтыкова было приготовить тот костер, в огне которого сгорела бы ненавистная Порта.
Перелистывая свои заметки о собственном начальнике, сверяясь с важными датами и подслушанными характеристиками и слухами, бродившими в обществе, Алекс невольно вздохнул. Встреча с человеком, пославшим его сюда, близилась, а к сути своего задания, бесспорно утерянного и запущенного, он так и не приблизился. Как он будет объясняться с руководством, агент даже не представлял. Все, на что он мог рассчитывать, это что его легенда (хотя какая легенда – все на теле видно) о потере памяти сработает и, как следствие, ему дадут повторное объяснение его миссии и время на выполнение задания.
Потемкин очень надеялся, что нынешняя разведка отличается от собратьев века двадцатого, и ему предоставят еще один шанс. Очень надеялся.
4
– Ваш бродь, пора-с… – матрос, разбудивший Потемкина глупо улыбался.
В руках его был таз с какими-то расческами, шкатулками и склянками. За спиной морехода переминался еще один визитер, маленький тщедушный юнга.
– Да ты что?! Белены объелся? – Алекс выглянул в иллюминатор и выругался. – Еще ж солнце не встало?