Грозный отряд
Шрифт:
Барандас был склонен согласиться с женой. Он не осознавал, насколько ухудшилось с годами положение дел. Совет расслабился и удовлетворился назначением на пост командующего городской армией такого некомпетентного задиры, как Халендорф, полагая, что Алая стража никогда не подвергнется настоящим испытаниям. И в течение многих лет так и было. Большие города Благоприятного края находились в состоянии мира, да и кто осмелится бросить вызов метрополии, которой правит величайший чародей севера? Даже стальной лес расплавился бы перед яростью лорда-мага.
Сейчас сила Салазара — всего лишь тень того могущества, которым он
В тысячный раз Барандас спрашивал себя, почему его господин затратил столько жизненных сил на уничтожение Призрачного Порта. Почему он не бросил вызов Мариусу, не решил судьбу Небесных островов в поединке между лордами-магами, вместо того чтобы предать смерти целый город? Мир жесток, но иногда случается такое, что невозможно оправдать.
Эти мысли его сильно тревожили. Он изо всех сил старался подавить их, сосредоточиться на самом важном. Лена озабоченно смотрела на него.
— Ты устал, — сказала она. — Последнее время ты не спал.
— Я отдохну, когда город будет в безопасности, — ответил Барандас. С улыбкой он заметил, что на ней — зеленый кристалл, который он нашел в храме Матери. Вокруг нее — свет, подумал он. Сияние, которое делает ее еще прекраснее, чем обычно.
— Рэн, — сказала она, и в ее голосе прозвучало что-то необычное. Внезапно встревожившись, он заглянул ей в глаза.
— Да? В чем дело?
— Я беременна.
Он охнул — казалось, изменился весь мир вокруг. Не успел он опомниться, как она оказалась в его объятиях. Ее теплота поглотила его целиком, жасминовый аромат золотистых волос наполнил его дыхание.
— Как давно? — выдавил он.
— Я обнаружила на прошлой неделе. Я… не была уверена, стоит ли говорить тебе, Рэн. Последнее время у тебя было столько хлопот…
— Тс-с-с, — нежно сказал он. Ему казалось, он плывет. — Ты не представляешь, что это значит для меня, Лена. Я думал… Не имеет значения, что я думал. Я буду отцом.
Она улыбнулась, ее глаза наполнились слезами.
— Обещай мне. Обещай мне, что с тобой ничего не случится.
Прижав ее к себе, он гладил ее волосы.
— Я обещаю, — сказал он.
Железный стук в его груди, казалось, нарастал. В это единственное, драгоценное мгновение то бремя, что он нес на своих плечах, показалось ему легким, как перышко.
Он шагал по просыпающемуся городу, а восходящее солнце заливало улицы алым светом. Новости о приближающейся армии еще не расползлись по тавернам и рынкам, откуда слухи разлетаются со сверхъестественной быстротой, но он понимал, что это произойдет очень скоро, и тогда в Сонливии воцарится хаос.
Его походка несколько утратила упругость, когда он проходил через Крюк, стараясь не обращать внимания на людей на виселицах. Они умоляюще смотрели на него, испуская животные стоны безъязыкими ртами. Лишь эти звуки да бульканье реки Краснобрюшки нарушали тишину рассвета на улицах.
Он свернул с дороги Тирана на старый Торговый путь. Древняя дорога
«Наш новый магистр информации обладает теперь большим имением в квартале знати и таким денежным содержанием, что посрамит всех, кроме богатейших купцов. Это, бесспорно, смягчит чувство сожаления, если оно осталось».
Бывший лекарь вовсе не приводил Барандаса в восторг, и, когда вознаграждением за предательство оказалось место в Совете, это вызвало у него досаду, но Тимерус играл решающую роль в таких вопросах.
Барандас подошел к восточному входу в город. Дежурные стражники, отдав ему честь, поспешили отпереть огромные железные ворота, за которыми возвышался временный деревянный частокол. Сонливия более месяца находилась на чрезвычайном положении, и лишь солдатам стражи да торговцам по утвержденному правительством списку дозволялось свободно входить и выходить из города. Ополченцев из растянувшегося за городскими стенами лагеря впускали в Сонливию лишь на час через день и только группами по несколько сотен за раз. Угроза мятежа или дезертирства не сходила с повестки дня.
«И ведь бежать-то трусу особенно некуда, — думал Барандас, — если только он не отважится двинуть в Ничейные земли, где жизнь — это ежедневная борьба за выживание». За этой территорией беззакония находилась Конфедерация, альянс народов, объединенных под правлением группы лордов-магов. Очень немногие совершали такое путешествие, чреватое многочисленными опасностями.
До столкновения из-за Небесных островов Призрачный Порт получил немало переселенцев из Сонливии, но и Серый город, в свою очередь, принял многих. Жизнь была суровой во всем Благоприятном крае, какую бы его часть люди ни называли своим домом.
И как ни жесток Салазар, именно благодаря его правлению Сонливия оставалась оплотом цивилизации на земле, медленно сползающей к краху.
— Мой господин. — Молодой офицер отдал Барандасу честь, когда тот вышел за частокол и окинул взором импровизированную армию, которая пробуждалась к жизни во временных казармах.
Погода благоприятствовала ополченцам: жара последних дней превратила влажные от дождей пастбища в твердый дерн, и в бараках сейчас совсем неплохо.
— Я хочу, чтобы все люди собрались в центре лагеря через пятнадцать минут, — приказал он молодому стражнику. Офицер сначала удивился, но потом отдал честь и понесся раздавать указания.
— Я — Барандас, Верховный Манипулятор лорда Салазара. Я нахожусь перед вами в связи с отсутствием маршала Халендорфа.
Он опустил взгляд на собравшихся вокруг помоста мужчин. Выражения лиц, обращенных к нему, — и молодых, и старых — были самыми разными. Ему никогда не приходилось видеть так много людей в одном месте. Он повысил голос, чтобы могли слышать те, кто стоял дальше, хотя и сомневался, что по краям огромной толпы разберут хоть слово.
— До нас дошла весть о том, что сумнианская армия находится всего лишь на расстоянии дня пути отсюда.