«Грозный всадник», «Небывалое бывает», «История крепостного мальчика», «Жизнь и смерть Гришатки Соколова», «Рассказы о Суворове и русских солдатах», «Птица-Слава».
Шрифт:
— А у нас генерал Коновницын под Островной сразился с самим Мюратом.
— А наш генерал Раевский под Дашковской побил Даву. [28]
Спорят офицеры. Один другому не уступает.
— У нас солдаты самые смелые.
— Нет, у нас самые смелые.
— У нас генералы самые умные.
— Вот и неправда: умнейшие в нашем войске.
Чуть не подрались курьеры. Хорошо, что шел в это время лесом старик крестьянин. Остановили
28
Мюрат и Даву— прославленные французские маршалы.
— Рассуди-ка нас, старый.
Торопятся, перебивают один другого. Выслушал крестьянин.
— Да-а, — произнес.
Полез в карман. Достал яблоко, разрезал на две половины.
— Ешьте.
Съели курьеры.
— Ну, какая доля вкуснее?
Смотрят офицеры удивленно на старого. Что за нелепый вопрос! Оно же из единого целого. Как же так, чтобы вкус у одного яблока и вдруг оказался разный!
Не ясен курьерам намек крестьянский.
— Да-а, — произнес старик. Смотрит — над лесом сокол кружит. Соколиными крыльями машет. Указал крестьянин рукой на небо. — Какое крыло сильнее?
Смотрят офицеры удивленно то на сокола, то на крестьянина. Что за нелепый вопрос! Как же так, чтобы у сокола и крылья по силе вдруг оказались разные!
Опять не понимают офицеры намек крестьянский.
— Ты нам головы не мути!
— Зубы не заговаривай!
— Э-эх! — обозлился старик, выломил две хворостины. — А ну-ка, снимай мундиры, — и вновь за свое: — Посмотрим, какая больнее хлещет.
Переглянулись офицеры. Хотели обидеться. И вдруг рассмеялись. Дошло наконец до спорщиков.
А до всех ли из вас дошло?
Соединились русские армии под Смоленском, приняли бой.
Два дня французы штурмуют город.
Атака. Снова атака.
Топот солдатских ног. Пушек звериный рев. Груды людей побитых.
Рвутся солдаты навстречу французам. Не ожидая команд, ударяют в штыки. Безрассудны герои. Картечь так картечь. Гранаты — пусть будут гранаты. Нет страха в солдатских душах. Один на роту французов лезет. Двое — на целый полк.
Бьются рядом полки: Симбирский, Волынский, Уфимский. Бьются и другие полки и роты. Не уступает в геройстве сосед соседу.
Солдат из симбирцев Егор Пинаев ранен штыком в ключицу. Брызжет по телу кровь. Не слышит Пинаев боли:
— В атаку! В атаку!
Оторвало волынцу Петру Занозе гранатой ухо. Вытер солдатской рубахой Заноза кровь, шуткой других забавляет:
— Муха не птица, овца не волчица, ухо не голова.
Уфимцу Рассаде перебило
— Братцы, вперед!
Бьются герои. Льется потоками кровь. К исходу второго дня от страшной вражеской канонады загорелся город Смоленск.
Пламя рванулось к небу. Рассыпались в разные стороны тысячи искр. Дым повалил по улицам, повис над Днепром туманами. С треском рушатся здания. Нечем дышать от гарева. Негде укрыться от палева. Бушует, мечется огненный водоворот, идет по холмам смоленским.
Бьются симбирцы, волынцы, уфимцы. Бьются другие полки и роты. Неведом героям страх.
Подходят на помощь французам все новые и новые части. Понимает Барклай де Толли — не осилить французов русским, ночью отдал приказ отойти войскам.
Снялись полки с позиций, бесшумно ушли за Днепр. Меряют новые версты.
Шагает в строю Пинаев. Шагает в строю Заноза. Везут на возу Рассаду.
Проходят симбирцы, волынцы, уфимцы. Проходят другие полки и роты.
Проезжает вдоль войск генерал Барклай де Толли:
— Слава героям!
Переглядываются солдаты: «Кому это Барклай де Толли кричит привет?»
— Видать, волынцам, — решают симбирцы.
— Видать, уфимцам, — решают волынцы.
— Видать, симбирцам, — решают уфимцы.
Озираются солдаты по сторонам:
— Где же они, герои?
Французы шли из Смоленска к Дорогобужу. Группа солдат во главе с молодым лейтенантом продвигалась вдоль днепровского берега. И вдруг из-за береговой кручи, из-за кустов и развесистых ив послышались выстрелы.
Один, второй, третий…
Без промаха бьют свинцовые пули. Что ни выстрел — французом меньше.
Приказал лейтенант остановить продвижение. Прижались солдаты к земле, открыли ответный огонь.
«Видать, значительный отряд, — соображает лейтенант. — Рота, а может быть, и больше». Стал он просить подмогу. Доложил по команде.
Явилась подмога. Прислали и пушку.
— Пушка, пали!
Грянула пушка. Пронеслось ядро по кустам, прошипело, волчком закружилось по круче. Второе ядро врезалось в старую иву. Расщепило, искалечило ствол. Качнулась, рухнула ива.
— Ура! — закричали французы.
Стреляют солдаты. Бьет, не смолкая, пушка. Идет настоящий бой.
— Целься сюда! — подает команду лейтенант. — Целься сюда! Левее, правее, еще правее…
Стреляют французы, а не знают того, что у Днепра в ивняке всего-навсего один русский солдат находится. Перебегает солдат от куста к кусту, от ивы к иве, стреляет из разных мест — вот и кажется со стороны, что целый отряд сражается. До самого вечера шла перестрелка. Наконец русский солдат умолк.