Грозы медового месяца
Шрифт:
Ренат уже садился в притормозившую возле автобусной остановки машину. Махнула ему нетерпеливо рукой, как бы торопясь от него отделаться, и полезла в свой «Мерседес». Наконец-то! Как же хорошо, тепло! Домой. Скоро она уже будет дома.
…В девять часов, когда уже заперла гараж и поднялась в квартиру на втором этаже, над городом стали собираться тучи. Настоящие, грозовые. Весь день моросил дождь, но как-то лениво. И вот теперь стало совсем темно. Она нервничала. А что будет, если Марат передумает? Если догадается, что его алиби рассыпалось? Или вдруг у него рука дрогнет? Все-таки родной отец! Марат, конечно,
Она пошла в кабинет мужа и достала из сейфа пистолет. Слишком далеко все зашло! Если этого не сделает Марат, то сделает она!
Потом спохватилась. А если все-таки Марат решится? Чем его потом шантажировать? И вдруг сообразила: фотоаппарат! Надо будет сделать несколько снимков прямо в момент убийства!
В половине десятого вновь позвонил муж, он был слегка навеселе. Сообщил, что уже едет, про то, что Ренат опоздал, — ни слова. Врать не пришлось. Она просто сказала: «Да, давно жду». Больше слов не нашлось. Муж всегда звонил на мобильник. Только с работы на домашний телефон. Экономил деньги, несмотря на то что был обладателем огромного состояния. С мобильника выгоднее звонить на мобильник, с рабочего телефона — на домашний. Подумать только, какие мелочи вспоминаются! Сейчас, когда решается ее и его судьба!
В десять часов вечера она уже все подготовила и стояла на лоджии с фотоаппаратом в руках. Рядом, на столике, лежал пистолет. Или — или. Слишком много вранья, все равно не выкрутиться. Муж должен сегодня умереть. Ну, Маратик, не подведи!
И тут над городом разразилась самая настоящая гроза. Лил дождь, и она понимала, что ее выстрел будет «в молоко». И так-то не спортсменка-разрядница, опыт в стрельбе не велик. Разве что убить мужа у дверей квартиры, так, как застрелили Михеева? Она с сомнением посмотрела на пистолет. Если бы можно было подготовиться! Разумеется, она достала бы другое оружие! Разве можно убить мужа из его же собственного пистолета и обставить все, как заказное убийство? Нет! А другого пути не существует! Марат все рассчитал правильно: после убийства Михеева второе заказное уже никого не удивит. Или другой вариант: можно было бы договориться с Сидоренко.
Геля в ужасе смотрела во двор. Если бы Марат находился там, она бы его уже заметила! Неужели передумал?
И тут неожиданно дождь почти прекратился. Из-за угла выехала машина, она поняла, что это едет муж. Сейчас все решится.
Ренат остановил машину метра за три от подъезда. Умница! Дает Марату время и позицию для выстрела. Хоть здесь сообразил! Константин Иванович тяжело вылез из машины. Но где же главный герой? Она начала нервничать. Вновь глянула на пистолет. Неужели же и это придется сделать самой?
— Поезжай, Ренат, — сказал муж, и машина тут же отъехала.
И вот тут он появился. Вышел из резного теремка, как серый волк, и она невольно вздохнула: наконец-то! Ублюдок не подвел!
Дальнейшее видела уже через объектив фотоаппарата. Марат в несколько огромных прыжков пересек газон и асфальтовую дорожку, и тут она его и щелкнула. Раз, два. Замечательно!
— Это тебе за мать, — услышала она перед тем, как раздался выстрел, и невольно вздрогнула.
Вот оно что! Сынок-то, оказывается, вообразил себя мстителем! Не денежки пожалел, а маму! Которая вот уже больше десяти
Тут черный «Мерседес», на котором приехал муж, остановился.
«Ренат, — мысленно взмолилась она, — да сиди ты там!»
Поняла вдруг, что Марат запросто может убить и свидетеля. Ему сейчас терять нечего. И потом: он мог и не убить отца с первого выстрела. Надо дать ублюдку время. Еще несколько минут. Словно услышав ее, Ренат не спешил ни давать задний ход, ни вылезать из машины.
И тут раздался второй выстрел. Будто Марат тоже ее услышал.
— За мать, за мать, за мать…
Неужели же ей почудилось? Эхо еще долго разносилось по двору, и слова Марата утонули, смазались. Или их не было вовсе?
Тут она увидела, что Ренат дал наконец задний ход. Правильно, ему пора появиться на сцене.
А Марат отчего-то медлил. Она щелкнула его с пистолетом в руках у тела отца и тут же попятилась, потому что ублюдок поднял голову. И чего ты стоишь, болван? Беги! Но Марат не двигался. Похолодела: Марат ее заметил? Лицо у него какое-то странное.
Она пятилась в комнату, насмерть перепуганная. Вдруг до нее дошло, что все еще только начинается. Потом устало опустилась на кровать, не выпуская из рук фотоаппарата. Что дальше? Ее начало трясти. Стало так холодно, что захотелось залезть в ванну с горячей водой. Поняла: Костя убит. Все кончено. Надо лезть в ванну. И тут же одернула себя: какая ванна! Но все-таки очень холодно!
Прогремел гром, однако ей вновь почудилось, что это очередной выстрел. Третий. Вновь кинулась на лоджию с фотоаппаратом в руках. Окно открыто, вода заливает пол. Положила фотоаппарат на стол и первым делом захлопнула окно. «А пистолет?» — спохватилась вдруг и отчего-то завернула угол скатерти, чтобы его прикрыть. Будто таким образом могла его надежно спрятать.
Кинулась в комнату. Тут же раздался звонок. Домашний телефон. Вздрогнула, метнулась обратно на лоджию. Стала заворачивать фотоаппарат и пистолет в скатерть, потом спохватилась: что же такое она делает? Почему кто-то сейчас должен делать здесь обыск?
Вновь бросилась обратно в спальню, схватила телефонную трубку. Постаралась говорить как можно спокойнее:
— Алло?
— Ангелина, ваш муж убит, — официально сказал Ренат. — Он внизу. Я уже позвонил в «скорую».
— Да, — устало уронила она и положила трубку. Надо спускаться.
Ноги не слушались. Да и голос тоже, когда, увидев внизу тело мужа, попыталась закричать. Уже подъехала милиция, а «скорой» не было.
— Мы отменили вызов, — сказал старший опергруппы. — Вызвали труповозку, «скорая» ему уже не нужна. Как вы себя чувствуете?
— А-а-а… — тоненько заскулила она.
— Эй, кто-нибудь? — повернулся оперативник к зевакам. — Валидол? Корвалол?
…Кажется, она упала в обморок. Сказалось нервное напряжение. Очнулась на руках у Рената, тот выглядел очень испуганным.
— Ничего, ничего, ничего, — несколько раз повторила она. И поняла: ему лучше быть теперь подальше. Пока все не утрясется. Незачем давать повода к сплетням. И отстранилась: — Спасибо, я сама. Мне уже лучше.
Вскоре поднялась наверх, сказавшись больной. Опергруппа все еще работала внизу. Зеваки постепенно расходились. Около полуночи в квартире раздался звонок.