Грубая обработка (сборник)
Шрифт:
– Видите ли, – произнесла она, не глядя на Миллингтона, даже избегая его взгляда, – мы припарковали его там, а не здесь, перед домом…
– Мы?
– Он… мой… приятель.
«Господи Боже, – подумал Миллингтон, – вот в чем дело. У нее роман».
– Он приходил сюда нечасто, но, когда так случалось, всегда оставлял машину в разных местах, чтобы не вызывать подозрений. – Рассказывая, она приоткрывала рот, поэтому перед глазами все время мелькал ее бледно-розовый язычок.
«Ничто не имеет значения, – думал Миллингтон, – ни возраст, ни внешность – все это не важно. Все они такие – готовы нарушить клятву верности так быстро, как сумеют
– Сначала я не хотела об этом говорить, ведь Алан ничего не сделал, но ваше сообщение, ну, то, что передавали по радио в программе новостей. Там все время твердили, как это важно. – Она потрогала пальцами свисающую кожу под подбородком. – Какой несчастный ребенок!
– Джентльмен, о котором идет речь, – Миллингтон снял колпачок со своей ручки, – Алан, сколько времени он оставался здесь?
– Я не смотрела на часы. Но, полагаю, до пяти часов. Видите ли, мать моего мужа находится в доме для престарелых в Херефорде, и мой муж ездит туда навещать ее по воскресеньям. Не каждое воскресенье. Во второй половине дня.
«Скоро мы все будем там, – мрачно думал Миллингтон, – засунутые в коляски и пускающие слюни в картофельное пюре по воскресеньям, стараясь припомнить, с кем мы нарушали супружескую верность и как это было»
– Вы не будете его вызывать, сержант? Видите ли, я думала, что если расскажу вам все сама, то этого будет достаточно.
– Я только запишу его имя и адрес. Сейчас мы не будем с ним связываться, но, если это понадобится, я вас уверяю, мы проявим предельный такт. – Он тщательно записал все в блокнот и поднялся. – Мы очень признательны за ваше сообщение. Теперь, по крайней мере, мы можем забыть об этом автомобиле.
– Вы думаете, что найдете ее? – спросила в дверях Мойра Маклохлин. – Я имею в виду до того…
– Не знаю, – ответил Миллингтон, медленно покачав головой. – На самом деле, не знаю.
21
– Вы замужем?
Линн Келлог покачала головой.
– Нет.
– Должно быть, трудно быть замужем при такой работе, как ваша. Я имею в виду, работа в разные смены и всякое другое.
– Да, – согласилась Линн, – пожалуй, так и есть.
– Ничего, – Лоррейн Моррисон сделала попытку улыбнуться, но у нее не получилось, – все еще впереди.
«Скажи это моей матери», – подумала Линн.
Они сидели в комнате, эркеры которой выходили во внутренний садик. Туда то и дело возвращался взгляд Лоррейн, как будто она надеялась, что свершится чудо и она увидит там Эмили, играющую в дочки-матери с куклами, колясками, наставлениями, – счастливая игрушечная семья.
– Мне было девятнадцать, – рассказывала Лоррейн, – когда я повстречала Майкла. Мы были в ресторане «Мамма миа». Я пришла туда с девушками из нашего банка. Кто-то уезжал, вы знаете, как это бывает?
Линн подтвердила кивком головы.
– Вероятно, мы слишком шумели, – продолжала Лоррейн, – как обычно это бывает на подобных проводах. Майкл был там по делу, на встрече с каким-то человеком. Он подошел и дотронулся пальцем до моего плеча. Они со своим знакомым поспорили о том, что мы делаем в ресторане. Я сказала ему, он рассмеялся и заявил, что выиграл пари. На следующий день я подняла голову из-за стойки и увидела его в середине очереди. «Вы не назвали банк, – обратился он но мне, когда подошла его очередь, – и мне пришлось обойти их все». Его слышали все наши девочки и справа, и слева. Кто-то из них засмеялся его словам, и я почувствовала, как краска заливает мое лицо. Он протянул мне свой чек, но тот был даже не нашего банка. «Я думал, вы сможете подтвердить чек, – сказал он и попросил написать на обороте адрес и номер телефона». Не знаю, почему я подтвердила чек, – может, хотела избавиться от него, может, еще почему…
«Ты напрашиваешься на неприятности, – предостерегала меня подруга, – он хотя и неплохо выглядит и хорошо одет, но все же женатый человек. Откуда ты знаешь, что он женат? Я заметила: у него нет обручального кольца. На первом же свидании я спросила его об этом. Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь? – рассмеялся он. Он сознался, что женат, только через месяц. Я тогда вышла из себя, кричала на него, обзывала лжецом и всякими другими словами. Не кипятись, – успокаивал он меня, держа за руки, – я не говорил тебе раньше, потому что это не имело значения. Что ты имеешь в виду? Тогда я не знал, что полюблю тебя».
Утром Майкл позвонил на работу и попросил отпуск по семейным обстоятельствам. Когда пришла Линн, он уже был готов выйти к фотокорреспондентам и телерепортерам. Ей с трудом удалось убедить его, что это не самая хорошая идея. Тем более что все утро он провел на кухне с опущенными занавесками, не выпуская изо рта сигарету и разглядывая мир сквозь горлышко бутылки с болгарским вином.
– Моя мать могла думать лишь о том, что Майкл на пятнадцать лет старше меня и уже был женат. Пятнадцать лет! – Она взглянула на Линн. – Я не думаю, что это так уж много, а вы?
– Пожалуй. – Линн покачала головой.
– «Когда тебе будет тридцать, – повторяла моя мать, – ему будет уже сорок пять. Средний возраст. Ты думала об этом?» – Лоррейн встала и подошла к окну. На лужайку уселась малиновка. Она сидела так неподвижно, что ее можно было принять за пластиковую игрушку. – «Средний возраст». К нему это неприменимо. Он такой… – энергичный. Только с тех пор, как он потерял работу и вынужден был устроиться на другую, довольно далеко от дома, он немного устает. Эта постоянная дорога, она выматывает, вы понимаете. Это, конечно, естественно. Любой на его месте уставал бы. Его возраст тут ни при чем.