Шрифт:
Часть 1
ПОЛИТИКИ
Заседание кабинета министров шло в рутинно-деловом стиле, мало отличавшемся от ритма, давно привычного для этих стен. Разве лишь Премьер время от времени бросал острый взгляд на помощника одного из чиновников. Разумеется, это было замечено, и присутствующие невольно задавались вопросом, что может представлять собой фигура, удостоенная такого внимания? Все понимали — человек явно не случайный, ибо случайные люди сюда не попадают. Но и малоизвестные попадают сюда далеко
Наконец, совещание подошло к концу, и Премьер, так и не удостоив виновника раздражения каким-либо вопросом, оглядел высокое собрание.
— Итак, господа! — пристукнул он пальцами по столу. — Мы обсудили всё, что было в нашей повестке. Надеюсь, мы смогли избежать недопонимания важности проработанных вопросов. Все свободны!
— Господин Борзоф! — с садистски непроницаемым лицом обратился он к таинственной персоне, когда та была уже практически в дверях. — Вы бы не согласились задержаться? У меня к вам есть пара вопросов.
Это было сказано с такой ледяной вежливостью, что у тех, кто не успел покинуть кабинет, на лицах замелькали сочувственные улыбки: все знали привычку Премьера серьёзные разносы устраивать именно с глазу на глаз.
— Разумеется, сэр! — обречённо проговорил Борзоф, возвращаясь назад.
— Присаживайтесь. — Добил его льдом взгляда Премьер. — Долго я вас не задержу. Надеюсь. Хотя, должен вам сказать — у меня появилось ощущение, что за последнее время вы очень устали. Это так?
— Нет, господин Премьер-министр. — Неуверенно проговорил тот. — Я в порядке, и готов работать в обычном режиме.
— Это похвально. — Кивнул Премьер. — Очень похвально. Что не устали, и готовы. Но результаты вашей деятельности похвальными назвать как-то не получается, вы не находите?
— К сожалению, господин Премьер-министр, вынужден согласиться... — склонил голову Борзоф. — И, к великому сожалению, не могу привести веских доводов в своё оправдание. Но я очень стараюсь! Просто ситуация осложнилась настолько, что мне понадобится ещё какое-то время, дабы в ней разобраться.
— А может, вам всё-таки нужен отдых? — недобро глянул Премьер. — Где-нибудь на лазурном побережье? Продолжительный. Лет, скажем, на несколько?
Борзоф вскинул изумлённые глаза, стараясь определить серьёзность предложения.
— Сэр, если вы считаете, что я заслужил наказание, то, видимо, так оно и есть. — Проговорил медленно. — В любом случае, ваше решение будет окончательным, даже если я не попрошу об отставке. Однако если я, — он надавил на слово «я», — потребую отставку, окончательное решение останется именно за мной! Но боюсь, мы оба хорошо понимаем — это не станет решением самой проблемы.
В кабинете повисла напряжённая пауза.
— Вот что, друг мой... — неожиданно доброжелательной интонацией в голосе, разбил её Премьер. — Похоже, вы действительно очень устали, раз позволяете себе подобный тон. Не самый вежливый, я бы сказал. Поэтому должен вас огорчить — лазурный берег, в обозримом времени, увидеть вас не сможет. — Он снова выдержал
— А у меня есть выбор? — поднимаясь, спросил Борзоф. — Даже если я терпеть не могу этот напиток, буду давиться, но пить то, что предлагают в подобных условиях.
Премьер, шедший впереди, остановился, и оценивающе посмотрел на собеседника.
— Да, друг мой, похоже вам и впрямь необходим отдых, а к нему хорошая доза хорошего же антидепрессанта. Иначе долго вы не протянете. Пойдёмте, у меня там ещё и коньяк найдётся.
Он пропустил Борзофа вперёд, плотно прикрыл за собой дверь, и включил защитную блокировку комнаты. Постоял, задумчиво разглядывая пульт системы, и активировал дополнительный код, после чего комнату заполнил едва заметный, давящий на уши, комариный писк.
— Коньяк в баре, а кофе сам наливай. — Сказал, облегчённо плюхаясь в огромное кресло. — И мне — тоже. Чёрт, как я от них устал! Ты не представляешь, Глеб, как я устал от этих сволочей! Каждый тянет одеяло на себя, не понимая, что на всех всё равно не хватит, и надо чем-то поступиться, чтоб сохранить хотя бы большую часть того, что есть. Они даже не хотят понять, что если будут так усердствовать, одеяло не то, что целым... его вообще не останется! И прикрыться будет нечем, если наступит действительно ледяная ночь. А она наступит, если будем либеральничать.
— О, как тебя проняло. — Усмехнулся Глеб, протягивая бокал с янтарной жидкостью. — На философию потянуло.
— Это не философия! — возразил Премьер. — Это суть работы любого Премьер-министра — ужом вертеться, отыскивая компромиссы, приемлемые для всех. Только с этими ребятами найти компромисс трудно до невероятности — слишком у них интересы противоположны интересам всей системы. Ты выяснил, чем они там на самом деле занимаются?
— Нет. — Сделав большой глоток, проговорил Глеб. — И, боюсь, они сами толком этого не понимают.
— Подожди! — изумился Премьер. — Давай уточним, что ты сказал на самом деле. Я хочу, чтобы ты понял, какую чушь несёшь в обстановке, когда шутить, не просто неуместно, и даже не глупо — преступно!
— А с чего ты взял, что я шучу? — невозмутимо спросил Глеб.
— Не могут серьёзные люди не знать, во что вложили миллиарды, и что на эти миллиарды разрабатывают. — Значительно проговорил Премьер. — Не м-о-г-у-т, понимаешь?
— А вот тут ты сильно ошибаешься. — Покрутил Глеб бокал, любуясь бликами янтарного напитка. — Они думали, что знают, и я уже знаю, что они там себе думали. Но они не знают, с чем именно столкнулись на этом чёртовом «Коронере». Разницу улавливаешь? И, заметь, никто этого не знает. Зато кое-кто уже пытается перехватить у них лакомый кусок, не подозревая, что тот может забить глотку настолько, что выжить не удастся никому.