Группа эскорта
Шрифт:
Чую, Клещ на взводе. Вот если он сейчас влупит по френчам, никому из нас до конца жизни не отмыться…
Тогда я начинаю, по старой армейской привычке, тоном деловитого идиота растолковывать «начальству» в подробностях: мы, дескать, группа проводников-военсталкеров, приписаны к такому-то батальону, осуществляем вспомогательную роль в поисковой операции по обнаружению эскортной группы, подробности у старшего, старший вон там, у него вся информация по французским гражданам, нам требуется выполнять свою задачу в другом секторе, так что пустите, дяденьки, к вертолету.
По опыту:
Румяный получает порцию перевода, смотрит на нас, прищурившись, и бросает своему умнику две фразы. Тот, малость запнувшись, произносит:
— Отпустить без вопросов вы… Если споёте «Марсельезу».
Ядрёнать! А может, им арию Фигаро из «Рижского цивильника» спеть? Дедовщина какая-то! Просто обленившимся патрульным парням показалось, что пять вояк всяко круче трех, из которых один ранен, а еще один — субтильная барышня.
Клещ отвечает за нас троих:
— Да мы вроде не по этому делу…
Умник перетолковывает румяному офицеру его слова. Автоматные стволы по-прежнему направлены в нашу сторону…
Что ж… Пришлось спеть! Тем более я со школы пою неплохо.
Чего только не споешь ради успешной эвакуации.
Глава 22. Галка, Катя, Михайлов и новая жизнь
Из Брянска я добрался до Москвы без происшествий.
Первые сутки ничего не делал, только ел, спал, читал и мылся. Мылся тщательно, сдирая с себя Зону и жалея, что нельзя отчистить себя от нее изнутри.
Подсчет потерь и приобретений, с которыми я вышел из Зоны, подвел меня к выводу: сталкер Тим остался в барыше.
Конечно, моим ребрам пришлось несладко. И шее. Еще того горше досталось моим финансам. Мастерский значок Ордена уплыл от меня, потому что к Ордену у меня сейчас может быть только одно дело: увести как можно больше учеников и подмастерьев из тамошних учебных классов. И я орденскому начальству крепко подпорчу кадровый вопрос, вот хоть трава не расти…
Зато с чем я покинул Зону? С деньгами за «медузу» и за мой нож-рессорник, нежданно-негаданно превратившийся в мутабой.
Этих денег хватит с лихвой, чтобы покрыть все расходы на орденские учебные курсы, орденскую снарягу и автомат. Да еще, пожалуй, месяц-другой можно жить без диггерской мутотени, спокойно отыскивая нормальную работу.
На карточке висят деньги от Озёрского, что тоже, в общем, рождает оптимизм. Покойный Сопля щедро обеспечил меня первоклассной сталкерской амуницией. Спасибо, друг, ты по-честному расплатился за то, что хотел меня прикончить.
Еще у меня есть дельный пиндосовский нож, фляга с безымянным коньяком и пузырь со «Слезой Комбата». Для первого
Кроме того, у меня есть одна маленькая очень красивая вещь, мечта ювелира…
…Галка явилась без лишних разговоров. Пятиминутный звонок, час ожидания, и она — у меня в дверях.
Стоит, горделиво задрав подбородок и распространяя по всему коридору запах… запах… о-о-о… в общем, волшебный запах неведомого парфюма. Очень, я вам скажу, ребята, зовущий запах. Раньше она при встречах со мной пахла как-то… ну… не так сексапильно.
На ней — топ, едва скрывающий грудь и нагло демонстрирующий живот. Подтянутый спортивный живот.
— Я умею держать слово, Тима. Но сначала, по уговору, ты должен предъявить вещь, доставленную для меня из Зоны.
Голос у нее тоже… другой. Она знает, что я не вру. Просто потому, что она вообще неплохо меня знает.
Она знает, что сейчас мы окажемся в постели. Но ей все-таки хочется сохранить еще немного своей власти надо мной. Потому что если женщина не любит мужчину, но спит с ним, она захочет либо власти над ним, либо денег от него…
У Галки совсем другой голос. Она желает меня. А власть… власть нужна, так сказать, для порядка… чтобы я не забывался.
Зона — и впрямь хорошая школа. Прав был Пророк. Начинаешь кое-какие вещи ловить очень быстро. Подхожу к ней.
— Вещь тебе из Зоны?
Она отступает на полшага.
— Да… Ведь мужик — он должен выполнять обещания…
Она замолкает на полуслове. Смотрит мне в глаза, отворачивается и опять смотрит, не может оторваться.
Я рву на ней топ одним движением.
— Вещь тебе из Зоны?
— Мне… — Галка хлопает длинными, обильно намазанными тушью ресницами.
— Я и есть — та самая вещь из Зоны! — реву я, заваливая ее на кровать.
Галка стонет.
Ужо я тебе сейчас, стерва, покажу высокий класс… Сейчас…
Она и на самом деле так хороша, как обещали ее улыбки, ее наглость, ее зовущий аромат. Такой секс — вроде сливочного торта надень рождения. Роскошь со свечками и цукатами…
А потом я лежу с ней рядом, смотрю в потолок и думаю: «Один раз это было классно. Очень классно. Но теперь, девочка, я не знаю, о чем с тобой разговаривать, куда тебя приглашать и на фига ты мне вообще нужна, кроме этого самого. Восхитительный секс и… больше ничего, пусто. Темень и морозный ветер над обледенелым асфальтом. Может быть, и этот первый раз был лишним? Что-то не то, Галка. Что-то не так у нас с тобой».
— Хочешь водки… из Зоны? Такой вставучей здесь не делают. Только там.
— A-а, значит, вот что ты принес для меня… — Она восхищенно гладит мою щеку.
Ей хорошо со мной. Она хочет быть нежной, ласковой. И после слов «кое-что для меня» должно быть еще два слова. «Мой любимый». Или «мой родной». Или просто «мой хороший». Да хрен бы с ним, назвала бы меня просто «Тимка». И тогда всё, может быть, и сохранилось бы между нами.
Но Галка не умеет произносить эти слова. Просто не умеет — и всё.