Группа крови на плече

Вязовский Алексей

Только собрался придавить часиков пять до своей смены, как меня отозвал в сторону Ваня. ГРУшник уже начал потихоньку ходить, чудо-снадобье творило чудеса.

– Давай, колись, телись…

– Ты о чем?

– Сам знаешь о чем!

– Иди ты в жопу к кайману со своей политикой. Не буду я на ночь про это.

– Будешь!

А ведь не отстанет!

– Ладно, спрашивай.

– В каком году развалился СССР и почему?

– В девяносто первом. В восемьдесят пятом, кажется, к власти придет пятнистый иуда – Горбачев.

–

Не слышал про такого.

– Со Ставрополья. Первый секретарь. Перетянут его в Москву. Как же… Молодой, сука, инициативный. Говорит не по бумажке.

– И что?

– К этому времени в Союзе уже будет не все гладко. Бунты на окраинах, дефицит жратвы. Народ так подустал прилично от партократов. Плюс цены на жижу упадут, – я вспомнил документальный фильм, что смотрел на «Ютьюбе» про развал СССР. – Без дорогой нефти, да еще с заносом бабла всяким неграм и прочим **учим арабам бюджет пошел по ***де. А, да, еще в Афган залезем неудачно – типа на военную операцию, быстро власть поменять. Останемся там на десять лет – бойня будет, будь здоров! Может, еще и застанешь. Тебе сколько сейчас?

– Сорок…

– О, погодок!

– Ладно, продолжай.

– Не знаю, что еще рассказать. Ну, заклятые враги постараются, да. Всяких агентов влияния продвинут во власть.

– Кто именно?! – Ваня жестко так посмотрел на меня – Имена, фамилии, явки!

– А я пасу?! Я тебе что, историк? Ваш Леня досидит до восемьдесят второго. Уже такой, еле живой мумией. После него будет парад катафалков – Андропов на год, помер. Еще на полгода или около того… как его, на Ч… Черненко! Тоже отмучился. И все, добро пожаловать, Михаил Сергеевич.

– Кто это?

– Да говорю тебе, Горбачев!

– Понял, понял. – Иван задумался. – И что дальше?

– Была ядерная авария в Чернобыле, потом сильное землетрясение в Армении. Ну и перенапряглась страна. Пошли брожения, парады суверенитетов. Республики мигом откололись. Прибалты и хохлы сбежали первыми. Остальные тоже. Дальше пошло-поехало. Россия – угнетатель соседних народов, одно зло от нас… Повоевали и с чеченцами, что хотели свалить – всем можно, а нам нельзя? – и с грузинами. Те, хотели себе обратно Абхазию и Южную Осетию. Когда я тут очутился – пошла война с Украиной.

– Звездец!

– Ага. Полный.

* * *

С рассветом двинулись дальше. Не хотелось терять ни минуты. Чем дальше уйдем в сторону дружественного севера, тем больше шансов, что в наших задницах останется лишь одна дырка.

Утренняя дымка ползла по реке молочными клубами. Лес ожил и верещал разноголосьем пестрых птиц. Пара попугаев, сидя на каком-то «баобабе», дралась так, что перья красные летели. Вроде одного вида птахи, а хвощутся, как с коршуном. Вот так и вьетнамцы. Север и юг. Народ один, а колошматят друг друга почище попугаев. Самые страшные войны – они гражданские, между своими. Россия тоже через это прошла.

– Если все нормально будет, – поскреб изрядно отросшую

щетину с проседью Иван, разглядывая карту, – то через пару дней будем на территории партизан. Найдем отряд, думаю, они нам помогут до своих добраться.

– Свои это хорошо. – Я придвинулся к Ивану и понизил голос, чтобы никто нас не слышал: – Но ты же помнишь, что я не совсем свой. Боюсь, свои меня первым к стенке поставят. Ты бы сам на их месте так сделал.

– Согласен, – кивнул Иван. – Будем думать, как тебя легализовать… Главное, добраться живыми, а там видно будет. Есть у меня одна мыслишка, но боюсь, она тебе не очень понравится…

– Говори, – насторожился я.

Но полковник не успел ответить. Неожиданно до нас донесся звук мотора. Прямо из-за поворота к нам вырулил катер. Твою мать!

– Шухер! – заорал я, хватаясь за винтовку.

Чунг упал на бревна, вцепившись в приготовленный пулемет.

Катер, больше напоминавший неповоротливый деревянный баркас с навесом из пальмовых листьев на палубе, мчал к нам на всех парах.

– Почему мы раньше его не услышали? – спросил я Чунга. – Звук по воде далеко разлетается!

– Не знаю, – ответил Чунг, направляя ствол М60 на судно. – Наверное, на якоре стоял, только сейчас завелся.

Катер раньше явно был рыбацкой посудиной. Сейчас на нем развевался южновьетнамский флаг – ярко-желтое полотнище с тремя продольными красными полосками. На носу примостился тяжелый станковый пулемет. На палубе забегали вьетнамцы в зеленой форме без всяких знаков различий. Хрен поймешь, кто из них кто и что за войска. Такая «привычка», носить форму без знаков, выработалась еще со времен войны с французами и осложнила работу снайперов, выбивавших офицерский состав.

– Тра-та-та! – пулемет Чунга скосил пару бойцов, пытавшихся развернуть ствол на носу катера в нашу сторону.

– Не подпускайте их к пулемету! – заорал Иван, приподнявшись на локте и вытянув шею. – Иначе нам звездец!

Я схватил М16 и встал на колено. Млять! Катер уже близко и волны раскачивают плот. Стрелять неудобно.

Нажал на спуск в режиме длинной очереди. За несколько секунд выпустил боезапас в восемнадцать патронов – до полного комплекта рожки не снаряжали, привередливую «эмку» могло переклинить.

– Тащи рюкзак с патронами! – заорал я Лиен, вставляя запасной магазин, который был в кармане разгрузки.

– Нун гти нан бан нгой?

Ах ты ж черт. Она же не понимает по-русски. Я ткнул пальцем в кучу с вещами, показал на гильзы под ногами. Девушка кинулась к вороху вещей и ловко выудила оттуда нужный мешок с лямками. Я в это время продолжил поливать пулями палубу.

Солдаты не ожидали напороться на такой шквал огня, залегли и расползлись по «щелям». На реке, на своей территории, они чувствовали себя хозяевами и не были готовы к встрече с вооруженным плотом. Пока схватились за оружие, мы с Чунгом успели положить человек десять, это больше половины.