Группа крови на рукаве. Том IV

Вязовский Алексей

— И что теперь будет?

Генерал помолчал, глядя в окно, потом произнес:

— Очень тяжелый провал. Десятки наших сотрудников под угрозой, сейчас проверяем все контакты. Поляков-сука такая, из архива не вылезал — нафотографировал много чего сверхсекретного.

Дальше Ивашутин начал выражаться совсем нецензурно.

— Может его американцы того — я провел ладонью по горлу — Или англичане…

— Почему так решил? — генерал испытывающе посмотрел на меня

— Про отравление?

— Про

американцев.

Я сделал вид, что растерялся. Становлюсь натуральным актером-любителем.

— Кто же еще может провернуть операцию такого уровня? Варианта два. Англичане или американцы.

— Евреи сейчас создали очень сильные спецслужбы. Впрочем, это все теория, токсикологическая экспертиза будет только через полмесяца — генерал резко затушил сигарету в пепельнице — А практика у нас сейчас такая. У нас работают «троечники». Роют землю.

— Троечники??

— Мы так называем 1-й контрразведывательный отдел 3-го Управления КГБ. Они курируют нас на предмет…

— Оборотней в погонах — ляпнул я и пожалел. Ивашутин удивленно уставился на меня.

— Как ты сказал?

— Пошутил. Неудачно.

— Да нет! Очень даже удачно… — генерал взял трубку телефона — Он тут, подходите.

И уже мне: — Николай, извини, тебя во-первых, допросят по делу Полякова. Во-вторых… придется пройти полиграф. Это детектор лжи, аппарат такой.

От черт! Внутри все похолодело. Как ни готовился морально, что рано или поздно до меня с этим доберутся… а все-равно екнуло сердечко.

— Новомодная штучка, только появилась в Комитете — Ивашутин вздохнул — Весь генералитет уже прогнали у нас через него. Я тоже прошел процедуру. Неприятная, чего уж там. Но ты сам понимаешь ситуацию…

— Понимаю. Может я только отлучусь на десять минут — жену вызвоню. У меня тут такая ситуация….

— Да уж все Политбюро знает твою ситуацию — хохотнул генерал — Иди. Будь в 102-м кабинете через полчаса.

Так… Теперь галопом в аптеку, купить флакончик валерьянки, выпить залпом. Потом обратно в ГРУ, в туалет. Намылить глаза до покраснения. И сразу в 102-й. Опоздал, но не критично.

В 102-м меня уже ждали двое в штатском — пожилой, седой мужчина, представившийся Леонидом Петровичем и помоложе, очкарик — Степан Ильич.

Одна надежда — если детектор лжи только появился в Комитете — полиграфологи будут неопытными.

Я огляделся. Сам полиграф стоит на столе, лента уже заправлена. Меня усаживают рядом, вешают датчики. Попутно пожилой опрашивает — анкетные данные, звание, семейное положение…

— Почему у вас глаза красные?

— Жена ушла! — я прихлопываю в раздрашении ладонью по столу — Всю ночь не спал!

Датчик кожного сопротивления спадает.

— Осторожнее, товарищ подполковник! — молодой бросается крепить всю машинерию обратно, потом достает

список вопросов. Начинает прогонять меня по пунктам — предлагал ли мне Поляков сотрудничество иностранных разведок, пытался ли я сам установить связь с зарубежными шпионами и все такое прочее. Самый опасный вопрос был — есть ли мне что скрывать и заинтересован ли я в том, чтобы был точный вывод по результатам тестирования? Но непрофессионализм полиграфологов сказался — вопросы не были внезапными, шли в списке, а главное, не было несколько калибровочных серий. Леонид Петрович явно торопился — ты поди оттестируй всю головку ГРУ — поэтому закончили почти сразу.

По непроницаемым лицам парочки было ничего не разобрать — но ленту они смотрели, что-то отмечали фломастером.

И следом, без раскачки, за меня взялись сотрудники трешки. Тоже двое. Этих интересовал только Поляков, скрывать мне было нечего, ну ладно, почти нечего, так что отстрелялся я тоже быстро. У меня изъяли план занятий, документы по учебе из сейфа рабочего кабинета, попросили подписать протокол «ни о чем». Как говорится в одном стишке: «Не был, не был, не был, даже рядом не стоял».

На улицу вышел слегка взмокший, но в пределах нормы. Все-таки лето, а кондиционеров в Москве днем с огнем не сыщешь. Расшифровывать результаты полиграфа будут неделю, другую, а я уже к этому времени в Штатах буду. Как говорится, дальше либо ишак сдохнет, либо шах.

Прогуляться, обсохнуть мне не дали. Рядом взвизнули шины белой Волги, водитель высунулся из окна, махнул мне рукой:

— Давай, подвезу.

Я присмотрелся к мужичку за рулем и обалдел. Мощный подбородок, крупный нос, одет в какую-то простую тенниску. Это же…

— Да садись ты, не укушу.

Семичастный. Владимир Ефимович. Бывший председатель КГБ, вместо которого Брежнев поставил Андропова.

Если сяду к нему в машину — могу сесть совсем в другом смысле. И надолго.

Я моментально задался вопросом. Знаменитым. Тварь я дрожащая или право имею? Когда брал Полумесяцева, выяснилось, что на систему можно влиять. А значит, не тварь. Мне стало любопытно, я распахнул пассажирскую дверь.

Стартанули мы быстро, меня аж вжало в сидение. Походу у машины — форсированный движок.

— Не боись — Владимир Ефимович надел солнцезащитные очки — Я оторвался от наружки твоего тестя, так что в рапорты ты не попадешь.

— Оторваться от семерки не просто — покачал головой я — Они могли сделать вид, что потеряли вас, а сами все еще ведут.

— Потеря меня прошла сообщением по оперзалу. Кому-то теперь Алидин порвет очко.

Ого! Семичастному кто-то в 7-ке нехило так стучит.

— И о моем выходе из ГРУ вам сообщили

— Правильно все понимаешь. У нас большие связи и много сторонников.