Грустная дама червей
Шрифт:
И потом грянул двадцатиградусный мороз. Лужи вмиг застыли, и тротуар превратился в сплошной каток, на котором легче легкого было сломать себе шею. Но гололед был не единственной напастью, которую принесли москвичам капризы погоды.
По городу с устрашающей скоростью пополз грипп, кося подряд и детсадовцев, и школьников, и взрослых людей. Пока санэпидем надзор колебался, объявлять или нет эпидемию, ежедневное количество заболевших достигло нескольких тысяч.
В капелле слегло пол-оркестра и столько же хористов. Любаша лежала дома с температурой под сорок, и спевки проводила
Сам Михалыч держался, хоть и отчаянно чихал, закрываясь платком.
В таких условиях предстоящие гастроли в Суздаль оказались под угрозой срыва. Собрали совещание. на котором взвесили все за и против поездки, и решили, что ехать все-таки необходимо.
Суздаль — первая ступенька в череде мелких гастролей, предшествующих основной, полуторамесячной поездке в Италию. Кроме того, в Суздале капеллу должен был прослушать новый потенциальный спонсор, крупнейший местный банк, уже почти готовый к подписанию контракта.
За то, чтобы ехать, хоть и неполным составом, высказались Олег, концертмейстер вторых скрипок Ольга Чеботарева, флейтист Андрей Столярчук и только что поправившаяся Любаша. Последняя чувствовала себя еще неважно, багровость ее щек несколько поблекла, но настроена хоричка была решительно.
Карина радовалась необычайно: в Суздале их с Олегом сольная программа была включена во все концерты. Радость омрачала лишь тревога за Лелю, остающуюся в гриппозной Москве.
Перед отъездом Карина развесила по всем углам соседской квартиры дольки чеснока, накупила лимонов, клюквы и сухих плодов шиповника и строго-настрого велела Леле употреблять все это ежедневно, дабы повысить запасы витамина С в организме.
В самый день поездки свалился Вадим. Па вокзал приехала его сестра: она привезла ноты соло, которые он играл. По случаю лютою мороза проводники открыли двери пораньше, и музыканты уже сидели в вагонах — хористы и певцы в одном, оркестранты в двух других.
Сестра Вадима заглянула в тот, в котором были вокалисты, в самое первое купе, где расположились Карина с Любашиной заместительницей Сашей, а также певицы Соня и Галина.
Это была миловидная женщина лет сорока с небольшим. в пушистой песцовой шубке и светлой вязаной шапочке, из-под которой виднелись такие же черные, как у брата, волосы.
— Девочки, здравствуйте, — она приветливо улыбнулась, полезла в сумку и вытащила оттуда папку с нотами, — вот. Передайте это дирижеру, говорят, он в соседнем вагоне, я уж не буду туда бегать. Какие вы молодцы, что держитесь, не заболели.
— Типун вам на язык, — замахала руками Соня. — Нам болеть нельзя, — потом месяц голоса не будет.
— Скрипачам тоже несладко температурить, — вздохнула женщина, — руки ломит, инструмент не возьмешь. Вон Вадик с утра встал сам не свой. Уж и чемодан готовый, и продуктов я ему запаковала в дорогу, а он сел и двинуться не может. Мерим температуру — сорок, да еще с хвостиком. Пришлось мне сюда бежать, ноты нести — у него же много сольных мест. — Сестра Вадима взглянула на часы и засобиралась: — Пойду. Мне еще в аптеку, а оттуда в магазин. Счастливого пути. — Она снова улыбнулась,
— Нет, — Карина улыбнулась в ответ, — я никогда не делала стрижки. Люблю, когда волосы длинные.
— Меня подстригите, — с готовностью отозвалась Соня, взбивая руками жиденькие, обесцвеченные прядки.
Женщина отрицательно покачала головой:
— Вам надо волосы лечить, приходите к нам в салон, мы подберем специальные препараты. Потом можно будет сделать щадящую химию.
— Дорого, наверное. — с сомнением проговорила Галина.
— Не дороже, чем везде, — пожала плечами сестра Вадима. — Зато гарантирую отличное качество. Не буду же я обманывать сослуживиц своего брата. Писать телефон, а то я от Вадика отдельно живу?
— Пишите, — решительно сказала Соня. Женщина достала из сумочки блокнот и ручку.
— И мне напишите, — потребовала Галина.
— Тебе-то зачем? — удивилась Соня. — Ты ж спокон веков плетешь свою ракушку.
— Пригодится, — отрезала та. — Сеструху отведу, она у меня давно подстричься мечтает у хорошего мастера.
Карина вспомнила, что Леля в последнее время часто поговаривала о том, что хочет сделать каре: мол, достали длинные волосы, лезут вовсю, секутся, и корни болят от тугих хвостов на макушке.
— Мне тоже дайте телефон, — попросила она.
— Надумали? — Вадимова сестра улыбнулась, черкнула на листочке и протянула его Карине. — Вот, держите. Меня зовут Тамара. Можете звонить до двенадцати. Все, девчонки, бегу, а то времени в обрез.
Она умчалась из вагона. Галина аккуратно спрятала бумажку с телефоном в косметичку и, хитро подмигнув, полезла в объемистую, багажную сумку.
— Погуляем, девочки? — она извлекла на свет божий бутылку, наполненную чем-то темным. — Сонька, гони стаканы.
Соня послушно полезла в авоську и вынула набор дорожных пластмассовых стопок.
— Разливаем! — торжественно объявила Галина и наполнила стопки содержимым и бутылки. — За начало гастрольного сезона.
— Что это? — спросила Карина, с любопытством разглядывая ароматную, тягучую жидкость.
— Наливка из черноплодки. Бабка моя делает. Ты пробуй, не пожалеешь.
— Правда мировая наливка, — подтвердила Соня, отпивая из стопки. — В голову шибает будь здоров.
— Мне вообще-то играть завтра, — с сомнением произнесла Карина.
— А нам вообще-то петь, — засмеялась Галина.
Поезд дернулся, и перрон за окнами медленно поплыл назад.
— Ой, девчата, — Соня мечтательно подняла глаза к потолку, — как я ждала этой поездки, вы не представляете. Оторвусь теперь по полной программе, а то дома муж задолбал: ревнует к каждому столбу. Где была, почему задержалась на пять минут, что за мужик звонил? Ух, хохлацкая его душа.
— Да благодари Бога, что он у тебя хохол, а не кавказец, — усмехнулась Галина. — Был бы на его месте грузин либо армянин, давно бы пришиб тебя, гулену этакую.