Грустный рассказ о природе N 6

Курков Андрей Юрьевич

Через день я вышел на окраину нужного мне населенного пункта под несколько странным названием Исильдорф-Поповка. Для села он был слишком маленьким, для хутора - чуть великоватым. Обойдя его за десять минут прогулочным шагом, я все-таки решил, что это село. Из шести одноэтажных зданий, составляющих весь этот Исильдорф, только два были жилые. Четыре других напоминали или склады, или мастерские. Побродив еще с полчаса, я постучался в один из жилых домов.

Дверь открыл рыжеволосый мужчина маленького роста.

Усеянное веснушками лицо вежливо улыбнулось мне.

– Вот...
– не зная с чего начать, я протянул рыжеволосому письмо и предписание.

– Та-а, - прочитав, сказал он, доброжелательно уставившись мне в глаза.
– Давненько вы у нас не были. У вас что там, все тихо?!

– Да, все в порядке...
– пожал плечами я.
– Как будто тихо.

– Тихо...
– мужчина почесал за ухом.
– Латно, а вас претупреждали, что притется немного помочь?

– Предупреждали. Могу хоть сейчас...

– Сейчас не нато, чуть позже, - перебил рыжеволосый.
– Прохотите!

Он посторонился и я прошел в дом.

– Направо, прошу направо, - рукой указывал хозяин.

Я очутился в просторной комнате. На одной из стен висел темный ковер, на котором стройными рядами располагались ордена и медали, а солнечные лучи, падавшие сквозь окно, заставляли их блестеть и пускать блики.

Почувствовав на плече руку хозяина, я обернулся.

– Нравится?
– спросил он.

– Конечно. Вы, наверно, очень богаты!

Мужчина скромно пожал плечами. Рот его расплылся в довольной улыбке.

– Как вам сказать. Просто много клиентов. Вот, говорят, что от войны богатеют фабриканты оружия. Честно говоря, я против войны, я за мирное сосуществование всех армий. Хотя не скрою, во время войны мои тохоты увеличиваются, но и в так называемое мирное время я не стратаю.

Поток красноречия хозяина несколько смутил меня.

– А чем вы собственно занимаетесь?

– А вы за чем сюта пришли?
– вопросом на вопрос ответил он.

– За наградами.

– Вот этим я и занимаюсь. Тут у меня центр метально-ортенской промышленности.

Честно говоря, эти шесть хибарок были похожи на все, что угодно, но только не на центр какой бы то ни было промышленности. Видно, я не смог убрать саркастическую улыбку, выскочившую на моем лице произвольно, как прыщ.

– Вы совершенно зря смеетесь!
– обиженно сказал рыжеволосый.
– Тля моей промышленности не нужны ни завоты, ни комплексы. У меня, та бутет вам известно, все заготовлено на лет тватцать вперет, таже новые образцы! Латно, говорите, что вам нато.

– Ну, медалей надо...
– я запнулся, - военных...

– Выбирайте. Вот тратиционные: "За храбрость", "За мужество". Такие у меня тля всех армий есть. Вот тругой вариант: "За внутреннее мужество

степени", "За показательное усердие", смотрите сами!

Я внимательно проинспектировал весь предоставленный выбор и остановился на трех медалях: "За любовь к командиру степени", "За потенциальную самоотверженность" и "За подавление личных чувств ради общего дела". Последнюю я выбрал для себя.

– Вот эти!
– сказал я хозяину.
– Первого и второго названия по четыре штуки и одну третьего.

– А что, убитых у вас нет?

– Почему вы спрашиваете?

– А почему вы ортенов не берете?

– А при чем тут ордена к убитым?!
– я озадаченно глянул на рыжего.

– Как это, при чем?! Метали для раненых, ортена - тля убитых. Все толжно быть по справетливости.

Тут настал мой черед почесать за ухом.

– А если я сам ранил или убил - чем тогда меня награждать?
– спросил я.

– Я бы ничем не награштал. Стрелять каштый может. Убийство - это плохо.

– Но ведь если идет война, значит люди убивают друг друга!

– Можно и не убивать!
– уверенно произнес хозяин.
– Тут неталеко тоже итет война. И без всякого кровопролития. Просто воюющие стороны по тоговоренности стреляют труг в труга холостыми, солтаты, согласно графика, считаются то ранеными, то убитыми, и награштают их как настоящих раненых и убитых. Это очень гуманно...

Я пожал плечами. О войне такого рода слышать мне еще не приходилось.

– Латно. Итемте. Помошете немношко.

Мы вдвоем вышли из дома и прошли к зданию, напоминавшему склад или мастерские. Зашли внутрь. Рыжеволосый включил свет. Я осмотрелся.

Под стенами в несколько рядов стояли массивные ящики, а в центре переливалась красками и сверкала куча орденов и медалей.

– Нато посортировать, - хозяин указал взглядом на кучу.
– Несколько ящиков поломалось и все перемешалось, понимаете... Там посмотрите, если метали и ортена на немецком языке, то их вон тута, в правый угол. Если на английском - то в левый, а русские по тем трем ящикам, что пот тальней стеной стоят. Витите, они открытые. Только не перепутайте ваши русские с тругими русскими.

Я опустился на корточки и сгреб пригоршню блестящего металла. Перед глазами замелькали знакомые по учебнику истории лица. Екатерина, кайзер Вильгельм, Александр Невский и его недавний преемник с гордым взглядом и жесткими усами. А сколько незнакомых лиц!

Предварительно я стал раскладывать награды по пяти кучкам рядом с собой.

Дверь на улицу отворилась, и на пороге появился незнакомый мужчина с седыми усами.

– День добрый!
– он поклонился.
– Я в помощь прислан. Тоже, видать, по такому же делу, что и вы, пришел. За крестиками-медальками.