Грядущая буря
Шрифт:
«Да», сказал Рон. «Почему бы мне не желать такой власти? Подумайте о том, сколько я смогу сделать нужного для нашего дела, располагая такого рода влиянием».
И тут возникло такое странное чувство, будто, не двигаясь, они все отступили от него с отвращением.
«Так говорят обычно те, которые уже определились и приняли такое решение, и говорят лишь, чтобы оправдать свою жадность», заметил Саурон. «У тебя и так уже большое влияние через это твое небольшое телешоу».
«С влиянием и властью, стоящей за ним, можно достичь гораздо
Все шестеро, окружавшие его, обменялись между собой взглядами.
«Подозреваю, что у нас разные цели», сказала ему Смерть.
«Мы все хотим спасти планету!», с раздражением сказал Лабейн.
Они снова встретились взглядами, исключая Рона.
«Хорошо», прорычал он. «Забудем это. Я сваливаю отсюда».
«Рон». Саурон остановил Лабейна, положив руку на дверную ручку. «На всякий случай, если тебе вдруг придет в голову такая идея, мне хотелось бы отбить у тебя охоту от любых возможных мыслей насчет того, чтобы нас сдать». Он покачал головой. «Это будет очень плохая идея».
«Я прекрасно понимаю значение слова «преданность», сказал Рон.
«Если станешь политиком, тебе первым делом именно с этим вопросом придется столкнуться», сказал ему Пёс Войны, заржав.
«Кинешь нас, и тогда смотри, ходи оглядывайся, Лабейн», предупредила Смерть, сузив свои темные глаза до щелочек.
«Знаете что?», сказал Рон. «Не звоните мне, я сам вам позвоню».
«Спасибо, что заглянул, Рон», воскликнул Саурон, как раз перед тем, как дверь захлопнулась.
Некоторое время они молчали. Затем Малефисента заметила: «Он перешел на другую сторону. Он просто этого еще не понимает».
«И никогда не поймет», сказал Пёс Войны. «Для такого рода понимания требуется время».
«Смерть предателям», зарычала Злая Ведьма.
Они снова переглянулись. Но на этот раз они улыбнулись.
ТРАССА 91, ШТАТ МАССАЧУСЕТС
Рон почувствовал себя лучше, когда Коннектикут остался у него за спиной. Находиться в окружении этой банды всегда было испытанием, но сегодня! Сегодня было совсем по-другому. Мысль о том, что они за ним следили, даже скрутила ему желудок, как от яростного удара кулаком. Как смеют эти жалкие больные твари шпионить за ним? «И как долго это уже продолжается?»
И насколько далеко это зашло?
Эта мысль испугала его, и от возмущения его бросило в дрожь, как в лихорадке, и с холодным потом. Были ли они в его квартире?
«Нет», уверял он сам себя, «вряд ли; я бы их учуял». От чувства презрения ему стало чуть лучше.
Кроме того, он платил хорошие деньги, чтобы жить в здании с первоклассной охраной. Одно дело следить за тем, как Макмиллан входит в здание, где он живет, и догадаться, куда он направляется. И совсем другое – действительно проникнуть внутрь.
Его глаза метнулись к зеркалу, и он увидел автомобиль, приближавшийся к нему сзади. Поджилки у
Когда эта машина пронеслась мимо него, он увидел, что это был один из тех пикапов с полным задним сиденьем и чем-то вроде восемнадцатифутовой кровати, известный в некоторых кругах как «фургон для ебли». Рон расслабился, почувствовав, что его отпустило, почти сдувшись за рулем. Даже ради глубокой маскировкм эта банда не стала бы и на шаг приближаться к таким машинам. «Если только они не планировали бы ее взорвать».
Он заставил себя успокоиться. У них не было причин его преследовать. Он никогда не предавал их. «И мне нет смысла предавать их и сейчас». Если бы не он, который поддерживал в них спокойствие и старался держать их на плаву, они оказались бы в полиции уже через месяц. Скорее они сами предадут друг друга.
«Гении и умники!» Он слегка потряс головой. В большинстве случаев они были лишены практической смекалки вообще. И если они создадут для него проблемы, то долго они не продержатся.
А если создадут… ну что ж, он был знаком и с кое-какими другими людьми.
ГОСТИНИЦА «ВИКТОРИАНСКАЯ»,
АМХЕРСТ, ШТАТ МАССАЧУСЕТС
Лабейн вошел в очень приятную гостиную – с многочисленными вычурными деталями в разных цветах, дабы соответствовать тематике – и бросил куртку на маленький диванчик; затем он стянул с себя галстук и тоже бросил его туда же. Расстегнув манжеты, он вошел в ванную, расстегнул воротник и включил кран. Он ополоснул себе лицо холодной водой, вытерся одним из роскошных гостиничных полотенец и уставился на себя в зеркало.
Он выглядел почти таким же измученным, как и чувствовал себя.
Прошедший вечер закончился позже, чем он планировал, но компания была действительно хорошей.
Кроме того, он подозревал, что он слишком взвинчен сегодня, чтобы рано ложиться спать. И потом сегодня же был традиционный тур по кампусу, за которым последовала обязательная встреча с экологическими клубами кампуса, интервью с местной прессой, официальный ужин с президентом колледжа и всеми преподавателями и гостями из соседних колледжей – которых вокруг было множество – а затем он выступил с обращением к колледжу. После чего началась бесконечная карусель с пойлом и всякой фигней, в ходе которой некоторые ему представлялись и с ним беседовали, но большая часть присутствующих смотрела на него издалека, словно он был каким-то экспонатом на выставке.
Боже, как хорошо снова побыть одному. Он вернулся в номер и сел в одно из удобных мягких кресел; из праздности он задался вопросом, действительно ли они были викторианскими. Не похоже. Кресло вовсе не заставляло его сидеть прямо по струнке, и подушки принимали форму его зада без явного отторжения, характерного для подлинно викторианской мебели.
Он заказал кофе, и хотя он знал, что обычному постояльцу в этом было бы отказано, его статус знаменитости давал ему то, чего ему хотелось.