Грядущее и неизбежное
Шрифт:
Августа равнодушно следила за своим учителем с высоты аудитории. Она садилась всегда подальше, немного с краю, украдкой попивала сок, слушала музыку и переглядывалась с каким-то мальчиком из их группы, с которым она еще не успела познакомиться. Ей было не очень интересно, но все же временами она брала себя в руки, выпрямлялась, освобождала уши и внимательно слушала пожилого высокого мужчину.
В тот день она так себя и вела. Она старательно погружалась в мысли о науке и теперь ее даже не отвлекали взгляды впереди сидящего одногруппника и звонки Ани, которые она сбрасывала,
Она устало отложила ручку в сторону и, опустив наваливающиеся веки, почувствовала, как ее ведет в сон. Неожиданно двери в аудитории распахнулись и вошедшие три человека в форме угрюмо представились. Августа отвлеклась на них, но ее спокойствие снова ввело ее в сон.
– Алаева Августина здесь? – громко спросила женщина в форме.
От неожиданности девушка встрепенулась, огляделась по сторонам и поняла, что в считанные секунды стала всеобщим центром внимания. Августа настороженно встала с места и вопросительно посмотрела на вошедших людей.
– Собирайте вещи, – женщина отошла с коллегами подальше и, дождавшись Августу, они вышли в коридор.
– Что происходит? – испуганно заговорила девушка.
– Минуту, Августа, – с каким-то уважением и с особой добротой говорила женщина, – сейчас мы все объясним.
Они провели ее в пустую комнату, на время освобожденную специально для них, и, присев за стол, Августа почувствовала, что вся дрожит. Мимоходом они представились ей, и теперь эти трое, чьи имена она все равно не запомнила из-за волнения, сидели напротив и сосредоточенно смотрели на нее.
– В чем дело? – еще раз повторила Августа, начинающая нервничать из-за молчания.
– Дело в том, – тихо и взволнованно начала женщина, – что сегодня ночью ваш брат, Алаев Ян, вместе с его женой попали в автокатастрофу.
Сердце резко подскочило, ударило, все ребра будто заныли, подступила тошнота. Взгляд Августы говорил: продолжайте. Женщина переглянулась с коллегами и почувствовала, как сделала полдела.
– Оба погибли на месте.
В это мгновение внутри Августы все заклокотало. Будто сердце – вдребезги. Его осколки впились в плоть, потекла кровь и эта горячая бурлящая жидкость, переполняющая организм, поднимается выше и выше, в голову, которая сейчас же должна взорваться!
Именно так представилась Августе эта трагедия, которая не могла уложиться в ее голове. Столько мыслей, и все воедино, в одночасье, и все уже течет через край!
Ее ноги стали ватными, ледяные тонкие пальцы дотронулись до лица. Через секунду брызнули слезы.
– Огромный грузовик… – голос женщины дрогнул, – не справился с управлением. Был поворот… Он перегородил весь путь, и проезжающие машины стали просто жертвой случайности… Машину вашего брата выбросило с трассы, они перевернулись.
– Они мучились? – Августа, покачиваясь, встала со стула и отошла в глубину комнаты.
– Нет. Говорят, все произошло так быстро… Навряд ли они
Произошла пауза, во время которой комнату настигла тишина. Августа стояла спиной к представителям органов опеки, прижав руки ко рту, она завороженно наблюдала за седыми грузными облаками в окне.
– Думаю, вы понимаете, зачем мы здесь, – начала женщина. – У вас еще есть родственники?
– Нет, – глухо отвечала девушка.
Она даже не догадывалась, что несколько лет назад ее брату приходилось отвечать то же самое.
– И со стороны жены никого?
– Нет. Я одна.
– Сколько вам лет?
– Восемнадцать.
Люди сзади нее переглянулись.
– Вы осознаете, что теперь этим детям прямая дорога в детдом?
– Да.
– Повернитесь к нам, пожалуйста. Присядьте.
Августа поняла смысл этих слов не сразу. Она шевельнулась в их сторону, и людям стало не по себе. Девушка бесшумно села напротив них, ее лицо было влажное, темное, с выступающими синими венками. Ее глаза смотрели как-то ненормально, они были полны желчи, горечи, страдания. Глубина глаз пугала.
– Вы – единственный шанс для детей, чтобы остаться в семье, – внушающе заговорила женщина.
– У них больше нет семьи, – с неожиданной грубостью отрезала Августа.
Люди снова переглянулись, и женщина, как бы готовясь к моральной борьбе, придвинулась ближе к столу.
– То есть вы не против, чтобы, – в этот момент она раскрыла документ и начала читать, – пятнадцатилетняя Анна, пятилетний Максим, двухлетние двойняшки Дарья и Павел, а также семимесячный Герман, оказались в детском доме?
– Против, – Августа сжала губы и озлобленными глазами сверкнула на женщину.
– Тогда вам следует взять этих детей на попечение… Нужно оформить опекунство…
– Но как?! – взорвалась Августа. – Я не смогу! Господи, мне только недавно исполнилось восемнадцать! Я еще сама ребенок!
– Она права, – проговорил мужчина, сидевший поодаль.
– Как вы можете так говорить? Это же ваша семья, которая на грани распада! – возмутилась женщина, встретившись взглядом с Августой.
– Вы можете говорить что угодно! – с чувством заговорила девушка. – Но я ничего не знаю и меня никто ничему не учил. Я сама провела десять лет жизни в детдоме. Я не знала ни что такое любовь, ни что такое ласка и забота. Теперь ответьте мне, как я могу воспитать этих детей, дать им все эти необходимые чувства, которых я сама никогда не испытывала?! Как я смогу жить, если узнаю, что с ребенком что-то случилось по моей вине?!
Мужчина, сидевший поодаль, привстал и, взяв под локоть женщину, вышел из комнаты.
– Подождите немного, – сказал другой и, собрав документы, последовал за ними же.
Августа растерянно проводила их глазами и, встав из-за стола, вцепилась руками в волосы. Нарастающая боль снова навалилась на нее, ее ноги подкосились, девушка села в угол комнаты и громко зарыдала.
– Августа! – раздался звонкий, до боли знакомый голос.
Девушка подняла тяжелую разболевшуюся голову и, увидев подбегавшую Аню, разрыдалась еще больше.