Грязь
Шрифт:
Перед выходом на сцену я выстраивал в линию шесть рюмок водки рядом с открытой банкой «Коки» («Coke»), а затем опрокидывал всё это разом. Во время шоу я в сторонке выпивал стакан чистой водки, когда другие парни думали, что это вода. Позднее, я придумал флягу с коктейлем собственного изготовления под названием “Марс-эйд” (”Mars-ade”) — смесь текилы, апельсинового сока и гренадина (густой сладкий красный сироп) — и высасывал её за время выступления.
Алкоголь открывал такие стороны моей личности, о существовании которых я никогда даже не подозревал. Однажды ночью в «Лексингтон Куин» в Японии («Lexington Queen» in Japan) я был просто никакой, и случилось так, что у владельца заведения нашлась маска Годзиллы (Godzilla). Я надел её, выскочил на танцпол и начал делать то, что
Я думал, что выгляжу забавным. Но, вернувшись в свой гостиничный номер, я посмотрел на себя в зеркало и увидел всего лишь уродливого, отвратительного парня с огромным животом. Я начал сильно пить с тех пор, как с Винсом произошёл несчастный случай, и стал медленно раздувался, как воздушный шар. Я бы не удивился, если бы кто-нибудь насадил меня на вертел и засунул мне в рот яблоко. Такой свиньёй я был.
Вот почему я должен был заподозрить неладное, когда Эми Канин (Emi Canyn), одна из двух бэк-вокалисток, которых мы наняли (среди претенденток были Мэрри Клэйтон [Merry Clayton], работавшая с «Rolling Stones» и Мэделин Бэлл и Дорис Трой [Madeline Bell, Doris Troy] из «Humble Pie»), начала по-настоящему сближаться со мной. Она была стройна, спортивна и красива, а я был стар, уродлив и болезнен. Ни одна женщина в здравом рассудке не польстилась бы на меня.
Парни взяли за правило: “Ты не должен гадить на своём заднем дворе”, что Никки об’яснял как, “Ты не спишь ни с кем, кто с тобой работает”.
Поэтому, когда они начали слышать голос Эми, в любое время доносящийся из моей комнаты, то были вне себя от злости. «Джек Дэниелс» и «Хальцион» ослепляли их гневом, и они наказывали нас больше, чем мы того заслуживали. Они мешали нам общаться, бросали на нас злобные взгляды, проливали на нас напитки и пачкали едой весь наш багаж. Эми была очень религиозна, и по отношению к ней они вели себя просто безжалостно. Всякий раз, когда самолет во время полёта попадал в турбулентность, они вскакивали со своих мест, спускали штаны до лодыжек и начинали петь, “К чёрту Бога! Давайте разобьёмся!” (”Fuck God! Let’s crash!”) только для того, чтобы напугать её, хватали её ожерелье с распятием и начинали крестить себя и молиться. Если я пытался их остановить, они швыряли в меня бутылку «Джека».
Это было так лицемерно, потому что прежде, чем мы наняли Эми (и Донну МакДэниэл [Donna McDaniel], другую бэк-вокалистку из «Nasty Habits»), мы работали с вокалисткой по имени Бри Хауорд (Brie Howard). У неё был хриплый, блюзовый голос, как у Тины Тёрнер (Tina Turner), она пела с Робби Невилом (Robbie Nevil) и ездил в тур с Джимми Баффеттом (Jimmy Buffett). Но как только она собиралась присоединяться к группе, Никки начал встречаться с ней.
После такого я почувствовал разочарование и отвращение из-за того, что Никки и парни так жестоко наказывали меня. Я полагаю, что они утратили всю веру и доверие, которое они испытывали ко мне раньше, а я определенно потерял всякую веру и доверие, в отношении их как друзей и коллег по группе. Если бы я так не любил играть на гитаре, я ушёл бы от них.
Я всегда был готов отступить туда, откуда пришёл. Большинство же людей — нет: они думают, что плохое случается только с другими людьми. Именно поэтому я стараюсь надеяться только на себя самого. С нашим обществом может произойти всё, что угодно, и, возможно, произойдёт, от глобального землетрясения до
Когда вы бегаете повсюду выпрашивая подаяния и собирая об’едки, наркотики и девочки в один момент перестают казаться такими уж важными вещами. На самом деле я никогда не имел склонности и не баловался тяжёлыми наркотиками, как делала остальная часть группы. Они обычно называли меня Эйтбол Марс (Eightball Mars) потому, что я говорил, “Дайте мне эйтбол (смесь кокаина с героином) и не спрашивайте меня зачем”. Кокаин был для меня новым ощущением, и когда это стало проблемой, я остановился. Не как Никки.
Я был взбешён, когда впервые увидел, как он принимает героин. Мы играли на Лонг-Бич Арена (Long Beach Arena) во время тура «Shout at the Devil», он нюхал что-то из маленького узелка. Я спросил, “Что это такое, чёрт побери?” Он сказал, что это смэк (smack — героин), и я спросил, “Ты начал принимать это дерьмо?” Он сказал, что никогда больше не будет этого делать, но я был в ярости. Я точно знал, ЧТО с ним произойдёт, и во время тура «Girls» это случилось.
Но как Вы можете спасти такого, как он, от него самого? Никто не мог остановить меня в моём пьянстве и опухании; никто не мог предостеречь Элвиса (Elvis) от таблеток, которые его убили.
Вот о чём я думал, когда в перерыве между отрезками тура мне позвонили и сообщили то, чего я так боялся услышать. Наш тур-менеджер был пьян в говно и плакал, рассказывая мне новости. Он попросил меня позвонить в Англию вместо него и отменить европейский этап тура. Почему я?
У меня раскалывалась голова с похмелья, я был сбит с толку, расстроен и взбешён — из-за Никки и из-за себя самого, т. к. я не сделал большего, чтобы остановить его. Я позвонил в редакцию журнала «Керранг» («Kerrang») и сказал первое, что мне взбрело в голову: “Мы не можем приехать, потому что мы слышали, что у вас там повсюду сильный буран и, м-м-м, у нас так много оборудования, и мы боимся, что мы просто рухнем со всем этим. Потому что, м-м-м, на крышу самолёта налипает снег и всё такое”.
Я понятия не имел, что я такое несу. Но я не мог сказать им то, что я знал — то, что сообщил мне Рич (Rich) на самом деле: Никки был мертв.
Глава пятая
«ГДЕ СУДЬБА ЯВЛЯЕТСЯ НИККИ В ОБЛИКЕ БИЗНЕСМЕНА-ЯПОНЦА, СТАРЦА-ПРЕДСКАЗАТЕЛЯ, УСЛУЖЛИВОГО ДРАГДИЛЕРА, ПАРЫ ФАНАТОК И ВОСЬМИСОТ ПРОСТИТУТОК»
В начале тура «Girls» я перестал встречаться с Вэнити (Vanity). Всякий раз, когда она приходила повидать нас, она раздражала меня, остальную часть группы и дорожную команду тем, что прямо посреди репетиции раз’езжала по сцене на мотоцикле или надоедала нам каким-либо ещё образом. В любом случае, это не были высокие отношения, из-за наркотиков она потеряла почку. Она даже начала терять зрение и слух. Тем не менее, годы спустя, я узнал, что она смогла изменить себя. Она избавилась от зависимости, увеовала в Бога, стала священником и сменила своё имя обратно на то, которое дала ей мать — Дэниз Уилльямс (Denise Williams) (странно, что Никки называет фамилию «Уилльямс», т. к. настоящее имя Вэнити — Дэниз Катрина Мэттьюс [Denise Katrina Matthews]).
Теперь я на самом деле остался один. У меня не было никакой подруги, моя бабушка умерла, мой папа, вероятно, тоже был мёртв и я не общался со своей мамой. Так что я был единственным в группе без семьи, подруги, жены и каких-либо планов на будущее, но я был слишком «нагероинен» (smacked out), чтобы придавать этому хоть какое-то значение. Что касается музыки, я еле вытянул последние два альбома, которые я написал. А как же успех, спросите вы? Не было никакого успеха. Критики презирали нас. Я ощущал себя «МакДональдсом» рок-н-ролла: моя жизнь была одноразовым продуктом. Употребите меня и выбросьте.