Грязная буйная штучка

Лорен Кристина

Снова сглотнув, я киваю.

– И если ты помнишь, – продолжает он уже более сильным голосом, – именно ты переспала с другим мужиком за день до того, как снова была со мной.

Черт.

– Ты хоть представляешь, как это меня бесит? – спрашивает он.

Если честно, даже боюсь представить. Он расстался с Мелоди пять лет назад, и кажется, мне хочется расцарапать ей лицо. Это просто нелепо. Я – нелепая.

– Я знаю, что между нами ничего нет, и мы просто друзья, – говорит он. –

Но не потому что секс не был действительно хорош, Харлоу. До тебя в Вегасе прошло два года. И до тебя у меня было всего четыре женщины и никаких серьезных отношений, так что все это сейчас странно для меня. Я могу тебе обо всем рассказать, идет? Когда я знаю, каково это – отчаянно хотеть знать каждую мелочь, я готов все тебе рассказать. Только спроси меня, а не моих друзей. Мне хочется, чтобы мы все выяснили между собой.

Что это за безумная буря эмоций? Я на грани обморока, чувствую облегчение, вину, и потребность поцеловать его идеальный рот.

Я пожимаю плечами и говорю:

– Мне не хотелось, чтобы ты знал, что мне это интересно.

Финн смеется, подносит пиво к губам и говорит:

– Социопатка, – и делает большой глоток.

– И скольких ты связывал?

Он сглатывает и смотрит мне в глаза. Я замечаю, что после моего вопроса у него на шее участился пульс. Я вижу, как он бьется. Его голос выходит более хриплым, нежели обычно, когда он признается:

– Всех.

Моя кровь превращается в ртуть, бурлящую и ядовитую.

– Всех?

– Да, Харлоу. Я… Мне это нравится, – он опускает голову и потирает заднюю часть шеи, глядя на меня сквозь ресницы. – И я уверен, многие на это соглашались, только чтобы быть со мной, а не потому что им самим нравилось.

– А кому-нибудь из них все же нравилось?

Он кивает.

– Может быть, моей первой.

– А как ее звали? – ничего не могу поделать. Вопросы так и сыплются из меня, до того как я соображаю, о чем спрашиваю.

Он немного отходит от стола, и я следую за ним.

– Эмили.

– Но ты не уверен, что она это любила? – это так странно: сидеть с друзьями в баре у Фреда и вести с Финном наш самый интимный разговор.

– Честно говоря, – тихо начинает он, – я не знаю. Вернее, думаю, что нравилось, только мне бы хотелось знать, как она воспринимает эти ночи сейчас. Она переехала после окончания, но мы были вместе чуть больше года до этого, – он отворачивается. – Единственным местом, где мы могли уединиться, была старая весельная лодка отца на пристани. Мы тогда украли пиво у ее отца. Я просто баловался с ней, с веревкой, и это было… – он молчит, но потом просто говорит: – М-да.

Я снова киваю, отпивая воду. И кажется, понимаю, о чем он хотел сказать. Он видел, как его девушке нравится, что его возбуждает, и это переросло в то, кем он стал. Но я действительно не хочу, чтобы он продолжал говорить об этом.

– Тем утром, когда я увидел тебя в Старбаксе… – начинает он. И я жду, что он продолжит, но он молчит.

– И? Что насчет того утра?

Он пожимает плечами и награждает меня «мне-что-правда-надо-объяснять?» взглядом.

– Я заметил, что ты выглядела растрепанной, но мне не показалось,

что ты была расслабленной.

– А, ладно. Нас разбудила его мамочка, – говорю я. – Собственной персоной. Это был второй худший секс в моей жизни.

Он громко и радостно хохочет.

– А с кем был первый?

– С моим первым. Сейчас я понимаю, что он был крошечным, хотя было больно. Клянусь, оказалось, что меня лишили девственности маленькой морковкой.

– И о чем вы тут разговариваете? – появившись из ниоткуда и встав рядом со мной, интересуется Лола.

Финн едва может успокоить свой смех.

– Поверь, тебе лучше не знать.

– О маленьких морковках, – отвечаю я с понимающей улыбкой.

Лола кивает и улыбается ему.

– Прелесть, правда? Бедный Джесси Сандовал.

– А наша девочка настоящая поэтесса, – соглашается Финн.

Наша девочка. Это облегчает маленький болезненный укол, который я все еще ощущаю, когда вспоминаю, как Финн рассказывал мне о своем теле-шоу и по какой причине он не хотел делиться этим с близкими ему людьми.

Подходит Оливер и присоединяется к нашей маленькой компании.

– И почему мы сегодня стоим? Обычно Харлоу любит сидеть и швырять вещи через весь стол.

Я смеюсь, потому что это правда.

– У тебя просто жуткие способности Крокодила Данди [15] .

– Я ниндзя, – Оливер поправляет свои съехавшие на нос очки, и мы все хохочем. – И ты знаешь, как сильно я люблю твои узкие познания об австралийской культуре.

– Я стараюсь.

За ним на диване все еще сидит НеДжо, пританцовывая на сиденье и пялясь на группу студенток на танцполе.

15

"Crocodile" Dundee – герой фильма про австралийского следопыта, снятый в 1986 г.

– Оливер, тебе и НеДжо непременно нужно подкатить вон к тем дамам.

– А почему не с Финном? – с понимающей ухмылкой спрашивает Оливер. – Он тоже холостой.

Я качаю головой.

– Конечно, холостой, но посмотри, как он сегодня нарядился. Будет, как в фильме «Ночь в Роксбери», и все будут его стесняться. – Финн, конечно же, откажется танцевать, а если и нет, амазонка внутри меня решает, что он должен быть со мной и только со мной. По крайней мере, пока не уедет.

Внезапно я чувствую панику. Финн завтра уезжает? Он побывал на встрече в Л-А, значит, ему пора?

Смеясь, Оливер смотрит на танцпол, но перед этим мельком оценивает реакцию Лолы.

– Эти цыпочки маленькие.

– «Маленькие» – это молоденькие? – уточняю я и наклоняюсь, чтобы получше их разглядеть. Девушкам явно было больше двадцати лет. – Или низенькие?

– Очень низенькие.

– Но посмотри на себя, – говорит Лола. – В тебе больше 190 см. По статистике тебе положена девушка ростом в 160.

– Это сейчас убило всю мою логику, – с улыбкой отвечает ей Оливер.

– Так, дружок, раз ты не танцуешь, неси мне еще пива, – заявляю я.