Грязная буйная штучка
Шрифт:
Но как только я это произнес, приподнимаю бедра, чтобы ей было удобней двигаться. Мой мозг плавится, когда я вижу, что она вот так использует мое тело, чтобы кончить, и пытаюсь вспомнить причину, почему нам нужно остановиться. Еще пара толчков, и я мог бы кончить один, и мы прижимались бы друг другу, как парочка тинэйджеров.
Харлоу откидывается назад, держась за мои бедра для равновесия, и из-за этого небольшого движения, этого крошечного изменения угла проникновения моя головка начала, плотно прижимаясь,
– О-о-о, блять, – выдохнул я, изо всех сил удерживая ее на месте. Я чувствую жар и лихорадочный голод и знаю, что должен прямо сейчас остановиться, но мои инстинкты берут верх.
Харлоу стонет и подается вперед.
– Ты хочешь, чтобы я остановилась?
Я киваю, а губы шепчут «нет». Из меня вырывается куча ругательств, но, похоже, Харлоу не обращает на них никакого внимания.
– Черт. Ты прав, – с болью в голосе признает она. Выпрямившись, уже начинает вставать с меня, но я ее удерживаю, схватив за талию.
– Господи. Подожди, – я делаю глубокий вдох, внезапно заметив, как по вискам стекает пот, и как простынь прилипла к спине. Каждый мускул натянут, как провода, готовые порваться при малейшем движении. Ее тело ощущается так, будто принадлежит мне. – Просто дай мне… ощутить тебя. Всего на секунду.
Наверное, я какой-то мазохист, чем иначе можно объяснить всю эту пытку?
Кожа Харлоу еще теплая ото сна, ее тяжелые руки и ноги лежат на мне. Я ни за что не продержусь дольше минуты, если она продолжит смотреть на меня вот так – сонно и жадно – особенно когда нас ничего не разделяет.
Мне хватает секунды решить перевернуть ее, устроиться сверху и снова войти в нее. Ее ноги широко расставлены, колени согнуты и прижаты ко мне.
– Я всего лишь хочу чувствовать тебя, – снова говорю я, пытаясь не обращать внимания на ее нетерпеливые кивки и на то, как охотно она со мной соглашается. Ее рот слишком соблазнительный, ее влажные губы приоткрыты, и я наклоняюсь и пробую ее. – Если хочешь… я могу вытащить.
Она перемежает свои слова легкими покусываниями:
– А ты можешь… кончить… на меня?
Всегда были вещи, которых я избегал в своих мыслях – секс, который может привести к новым и более длительным отношениям. Я хотел, чтобы он был грязным, грубым, немного непристойным и немного запретным. Я хочу заклеймить Харлоу по всему телу, попробовать все, о чем она мечтает, видеть следы от веревки и зубов и покраснения от порки на ее коже.
Мне нравится, что она хочет того же самого.
– Ты этого хочешь? – спрашиваю я, медленно прижимаясь внутри и почти рыча от удовольствия. – Хочешь видеть это на своей коже?
Харлоу запрокидывает голову, сжимая в кулаке простыни. Ее сиськи двигаются при каждом моем толчке, матрас поскрипывает, и я смутно осознаю, что за стеной
Я уже слишком близко, и это слишком быстро, но, кажется, нас это не волнует. По позвоночнику пробегает горячий ток, оседая внизу тела. Я чувствую, что стал еще тверже, руки еще сильнее сжимают ее бедра, и я на самом деле боюсь, что на утро у нее останутся синяки.
И тут Харлоу кончает, пульсируя и сжимаясь вокруг меня. Я уже на волоске, двигаясь сквозь ее оргазм, я сжимаю челюсть и напрягаю все тело, чтобы хоть немного сдержать свой оргазм. Она задыхается, приподнимается ко мне и проводит рукой вниз по торсу до того места, где мы соединяемся. Со стоном я выхожу из нее, двигая рукой по всей длине, как в тумане, и мой оргазм уже так близко, что в ушах звенит. Ее имя соскользнуло с моих губ, и хотел бы я, чтобы сейчас горел свет, и я мог видеть ее лицо, когда изливаюсь ей на живот, грудь и шею.
Харлоу смотрит на мое семя на своей коже, и размазывает его пальцем вокруг соска. Это было так инстинктивно и так по-собственнически… что именно в этот момент я понимаю: я без ума от этой девчонки.
Я падаю на кровать, не чувствуя конечностей, сердце бешено стучит, и мне нужно восстановить дыхание и работу рук и ног.
– Ты останешься на ночь? – спрашивает Харлоу, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее.
– Да, но я завтракаю с парнями. Поэтому надолго остаться не смогу.
Харлоу зевает, потом берет футболку и вытирает весь беспорядок со своей кожи.
– Мне в любом случае нужно с утра отвезти маму, – рассеянно говорит она. – Я тебя разбужу, когда буду уходить.
Я киваю и целую Харлоу в подбородок, затем щеку, чувствуя жар ее кожи на своих губах.
– Люблю тебя, – говорит она, закрывая глаза.
Сейчас, наверное, три ночи, и я говорю: «Я тоже тебя люблю» в ответ, притягиваю ее ближе, подстраиваясь своим телом под ее. Я так устал, но все же замечаю, что что-то здесь не так. Хотел бы я быть не таким сонным, чтобы понять, что именно.
***
Харлоу встала ни свет ни заря, как и говорила. Она разбудила меня поцелуями и приглашением принять душ вместе. И я трахнул ее у стены в ванной, перед тем как закончить душ.
По утрам Сан-Диего пахнет океаном и соленым ветром, и кажется, что он окутывает тебя, как старый плед. Этот запах настолько напоминает о доме, что если я закрою глаза, могу почти забыть, что нахожусь в тысячах километров от дома и занимаюсь совсем не тем, чем должен. И это слегка нервирует.