Грязная сказка
Шрифт:
До дверей Влад дошёл в полном молчании.
— Да, чуть не забыл, — обернулся он. — Пожалуйста, не привози больше Бонни и Клайда.
— У Леры аллергия? — усмехнулась мать.
— Нет, она просто не любит собак.
Какой лютый холод. А ведь зима ещё даже не началась. Влад пробыл у матери не больше пятнадцати минут, но даже за это время машина успела остыть. Он запахнул поплотнее куртку, включил на полную мощность обогрев, и ждал пока в салоне автомобиля потеплеет. В эту осень он мёрз как никогда. Может, потому что, и правда, похудел.
Он бы и сейчас так сделал, но у Леры контракт на полгода и жёсткий график. До весны точно не выбраться. А там она хочет попробоваться в зарубежную труппу. И метит очень высоко. Влад уже начал налаживать контакты с парижским Гранд Опера и миланским Ла Скала. Если Лера выйдет на одну из этих сцен, то её узнает весь мир.
Влад ещё толком не согрелся, но ему, и правда, пора было ехать. Он вытянул перед собой руки — в последнее время они тряслись как у алкоголика, хотя ничего крепче минеральной воды он не пил. И мать была права: выглядел он плохо, и чувствовал себя так же. Постоянная слабость, тошнота, головные боли. Теперь вот руки. Надо бы съездить в больницу, но мужчина в нём так боялся выглядеть слабым перед своей сильной и мужественной балериной. И всё откладывал, и откладывал поход к врачу, оправдывая себя постоянной занятостью и неотложными делами.
— Привет! — обняла его Лера за шею, чмокнула в макушку, а затем потрепала по волосам. — Ой, что это у тебя? Лысеешь?
— Где? — испуганно потрогал он там, где только что была её рука.
— Шучу, шучу, — засмеялась девушка, усаживаясь напротив. — Что тут у нас сегодня?
Каждый день между занятием в балетном классе и репетицией у неё было полчаса, и в ближайшее к театру кафе Влад привозил ей обед. Его повар готовил ей персонально по специально составленному меню.
Сам же Влад заказывал зелёный чай, пил его маленькими глотками, смотрел, как ест Лера и рассказывал последние новости.
— Итальянцы сказали, что им очень понравилось всё, что они видели, но этого недостаточно. Если бы были рекомендации — как минимум, из Большого, как максимум подписанные известными фамилиями — то они бы подумали.
— Тогда я скажу тебе пару фамилий, позвони, — ответила она, пережёвывая варёную морковь. — А французы?
— Французы пока думают.
— Так ты их пошевели, — теперь Лера отодвигала в сторону зелёный горошек. — Честно говоря, я рассчитываю именно на Гранд Опера. Захарова именно после неё стала знаменитой.
— Так за неё Барышников слово замолвил, — улыбнулся Влад. Теперь он был в курсе всех сплетен в мире балета. — И всё же, она — прима Большого.
— Скажи повару, что горох нужен в стручках, а не вот это, — недовольно сморщилась девушка, но Влад понял, что ей не понравилось его высказывание.
— Лер, зима на улице. И здесь не столица. Гороха в стручках в принципе негде купить.
— Ну, придумай что-нибудь, — растянула она губы в улыбке. — Не думаю, что это так сложно.
— Не думаю, что это так важно — горох в стручках, — вздохнул Влад, но знал, что спорить с ней бесполезно. —
— Нет, мне было некогда, — скривила Лера губы.
— Твой отец заболел, она думала, может, мы подъедем, проведаем старика, — Влад хотел убрать чаинку, попавшую в чашку, ложечкой, но та стукнула о фарфор, предательски задрожав в руке, и Влад оставил эту затею.
— Назаров, съезди, — открыла Лера следующий пластиковый контейнер с десертом без глютена и лактозы, похожий на пережёванный творог. — Спроси, может, лекарства какие-нибудь нужны, или в клинику его положить. Ну, неужели, ты сам не мог догадаться? Почему я-то всё должна подсказывать?
— Лер, но вообще-то они — твои родители, — убрал Влад пустой контейнер в пакет.
— Мои настоящие родители сгорели, — она попробовала, сморщилась и отставила в сторону. — А в этой семье меня просто приютили, ненадолго. Потом я жила в хореографическом училище, потом в Питере в Академии. И они забирали меня сюда на лето. Но, если бы там можно было оставаться на каникулы, я бы и не приезжала совсем.
— И всё же, они — хорошие люди.
— Вот ты с ними и дружи. Тем более, ты им так нравишься, что они тебе стали звонить чаще, чем мне.
— Просто ты или не отвечаешь, или не перезваниваешь, а я всегда в зоне доступа, — он попытался перевести разговор в шутку, но с чувством юмора у неё было плохо. И если она вдруг шутила, то получалось зло, как та шутка про его лысину.
Влад стал болезненно реагировать, когда Лера упоминала его возраст, а после того, как у него впервые в жизни не встал, её насмешек он стал опасаться ещё больше.
И секс с ним Лера не любила. Изгибалась как угодно, могла принять такую позу, что Камасутре и не снилось, но всё это было технично, без души, без эмоций. Влад подозревал, что и оргазмы она имитировала. И никогда Лера не приставала к нему сама. Правда, и никогда не отказывала, когда он проявлял инициативу. Но что-то ему подсказывало, что только пока.
Влад даже одно время пытался по старой памяти поглядывать на других девушек, но вдруг понял, что он больше никого не хочет. И ничего не хочет. Ему казалось, что в его жизни уже было всё, и это время безвозвратно ушло.
— Помнишь, мы как-то говорили с тобой про детей, — поднял он на Леру глаза, отрывая взгляд от своей чашки.
— Да, что у тебя их не может быть, — Лера сама налила себе почти остывший чай из пузатого чайничка.
— На самом деле, одна девушка была от меня беременна двенадцать лет назад, и я подумал…
— Влад, я тебя умоляю, не начинай. Пока я не собираюсь рожать. Я понимаю, что у тебя возраст, но мы уже об этом говорили. Если ничего не получится, то возьмём ребёнка из детского дома.
— Просто я всё же мечтаю о своём, — жалобно звякнула чашка, поставленная им на блюдце. — И она вселила в меня надежду.
— Я думаю, что она просто соврала тебе, чтобы сделать больнее, ведь ты же, кажется, изменил ей, — в Лерином взгляде читалось, что он — доверчивый идиот.
И, наверное, она была права. Однажды Влад уже поверил Тане, и до сих пор не мог простить ей, что она поступила с ним так.