Грязная Земля
Шрифт:
Красин прекратил напевать, послушал эфир, не услышал от Сидорова больше ничего осмысленного и вернулся к своей работе и пению.
Впрочем, пару минут назад это нечто ещё не закрывало Землю, а двигалось на фоне космоса. Тогда можно было решить, что оно по размерам больше Земли и сейчас её проглотит. К счастью, тогда Сидоров ещё его не заметил. Почти не заметил. Подумаешь, мерцают звёзды. Подумаешь, они немножко пляшут туда-сюда.
А вот когда нечто переползло дальше и начали искажаться черты родной планеты,
В общем, есть некая невидимая хрень, размером явно меньше Земли, но больше чем Красин. Отлично! Информации достаточно, открытие детализировано, можно подаваться на Нобелевку!
Шутки шутками, но что делать-то? Доложить начальству в Центре Управления Полётами? Ага, щас, уже полетел. Чтобы они его на Землю списали навсегда — за глюки? Нет уж. Всё ещё остается шанс, что это игра его воображения. И вот пока не станет ясно, существует ли это нечто, или просто ему видится — Сидоров никаких действий предпринимать не будет. Разве что…
— Красин, приём.
— Сидоров, приём, — повернулся к иллюминатору Красин.
— Требуется визуальное подтверждение с твоей стороны. Наблюдаю на грани дальности восприятия…
— …Что? — спросил Красин, подождав.
— Возможный искусственный артефакт. Вероятна угроза столкновения. Требуется твоё визуальное подтверждение.
— Азимут? — Красин начал разворачиваться.
— Шестнадцать-сорок.
— Принял, проверяю.
Красин полностью развернулся и чуть подвигал всем корпусом. Вертеть головой он, конечно, не мог:
— Не наблюдаю артефактов в указанном секторе… Матерь Божья!..
Сидоров потерял дар речи. Похоже, что Красин тоже увидел нечто. И для него это нечто тоже выглядело достаточно необычно, чтобы он удивился, изумился и даже ужаснулся.
— Космос, что у вас там? — в разговор вмешался ЦУП. — Всё штатно?
Дежурный из ЦУПа, конечно же, был подключен к их связи во всех потенциально сложных ситуациях. Таких, как выход в открытый космос. И обычно Сидоров не терял дар речи. Но теперь он ощущал одновременно облегчение и страх.
Облегчение — потому что он не сошёл с ума, и всё это реально.
Страх — потому что он не сошёл с ума, и всё это реально.
— Наблюдаем аномалию, — собрался с мыслями Сидоров. — Нечто вроде сферического искажения видимости. Как гигантская линза, только в форме кляксы, и подвижная. И не равномерная. Блики, туманности, изменение плотности…
Ответом ему был радиостатический шум.
— ЦУП, как слышно, приём? — тревожно спросил Сидоров.
Но ЦУП не отвечал. Точнее — может и отвечал, просто Сидоров их больше не слышал. Зато теперь в эфире появились новые шумы. Похоже, искажение реальности искажало не только видимый спектр — но и радиодиапазон.
А в это время Красин протянул руку навстречу искажению.
— Красин, ты что творишь? —
— Как… Красиво… — прошептал Красин.
Его, кстати, было слышно, хоть и с помехами. Радиошум усиливался и ослабевал. В нём появлялись и пропадали треск, щелчки, шум океанских волн и чистые музыкальные тона.
А Сидоров облился холодным потом ещё раз. Потому что его глаз, привыкнув к наблюдению этого нечто, смог уловить, что и оно протянуло часть себя, подобную щупальцу, навстречу Красину.
И коснулось протянутой руки Красина.
— Мир… Добро… — прошептал Красин.
И отщёлкнул карабин с коротким страховочным тросом.
— Ты что творишь, мля! Красин! Артур! Слушай мою команду! Давай назад!
— Я иду, — согласился Красин.
Оттолкнулся ногами — и поплыл в открытый космос, навстречу неизведанному.
— Красин! — заорал Сидоров, прижимаясь к иллюминатору. — Красин!!!
Алиса и обида
— Подъём, спящая красавица! — раздался мамин голос. — В школу опоздаешь, у вас линейка сегодня!
Раздался звук отодвигаемых штор.
— Ну мам… — недовольно пробормотала Алиса, закрывая лицо одеялом. — Ну ещё чуть-чуть…
— Солнышко, мы и так дали тебе поспать! Говорил же папа — надо было с августа по будильнику вставать!
— Вот пусть он и встаёт, — пробурчала Алиса. — Он же так любит свою работу!
— Ну так ты же хотела с ним про эту работу поговорить? Вот вставай и поговори! — парировала мама. — Вечером он точно будет уставший и слушать не станет!
Алиса обреченно распахнула глаза. Действительно, вечером папа не будет говорить о делах. Очень полезный для воспитания сонливых детей подход — любые просьбы только утром!
С громким, печальным вздохом Алиса поднялась и села на своей нижней полке двухэтажной кровати. Мама внимательно посмотрела на неё:
— Ты так выросла! Пожалуй, надо бы уже второй этаж кровати снять…
— Нет-нет! — замотала головой Алиса. — Вдруг Ваня приедет в отпуск!
Мама только вздохнула:
— Если бы… Как бы его не оженили там. И тогда вообще не дождёшься в гости. Только к тёще и будут ездить…
— Мальчишки дураки! — сморщив нос, безапелляционно заявила Алиса.
— Тебе виднее, — мама захихикала и вышла, наконец, из комнаты.
Проводив её сердитым взглядом, Алиса окончательно поднялась и пошла умываться. А то и правда — сбежит папа на работу.
Но Юрий Ефимович Гусечкин не сбежал. Папа спокойно пил крепкий кофе на кухне, посматривая одним глазом в телевизор. Там показывали обращение политика. Мудрый, мужественный мужчина неторопливо и уверенно делился со всей страной прогнозами грядущей светлой жизни. Вошедшая в кухню Алиса мрачно на него поглядела. На них обоих.