Грязная жизнь
Шрифт:
Так, один созрел.
– Не-е, в натуре, пацаны, так дело не покатит, – начал вдруг возбухать Лежак. – Телок пасти – так это без проблем. А мочилово – тут я пас.
Поскакала дырка по кочкам. Лежак вроде как без базара на дело должен был подписаться. А Медок в отказ уйти. А все как раз наоборот. Неувязочка.
– Ты, задница полированная! – заорал на Лежака Мирон. – Ты щас мозгами своими пас сделаешь!.. Ты чо, хочешь кучи делать, а дерьмо за тобой другие пусть убирают?.. Хрен тебе по всей морде!
– Ну я не могу! – сжался в комок Лежак. –
– А куда ты денешься, шваль голимая? – Мирон вскочил с табуретки, вырвал из-за пояса «пушку» – щелкнул предохранитель, клацнул затвор. – Молись, падла! – И упер ствол ему в лоб.
– Не надо! – заскулил тот. – Я все сделаю!
– Да? Все сделаешь? – Мирон убрал «игрушку» и быстрым шагом вышел из кухни.
И минуты не прошло, как он вернулся. И в другой руке у него был пистолет.
– На! Держи! – протянул он его Лежаку.
Тот послушно взял оружие. Руки его тряслись.
– А теперь шмаляй!.. Вот в этого! – Мирон ткнул пальцем в Медка.
Бедняга аж позеленел от страха.
– В него? – механически переспросил Лежак.
– Давай не ссы. Этот козел нас на десять «зеленых» кусков бросил. А ты чо, не знал?
Медок силился что-нибудь сказать, но от страха язык совсем не повиновался ему.
– Но я не могу, – тупо покачал головой Лежак.
– А ты через «не могу», вибратор ты с ушами! – Мирон зашелся в демоническом хохоте.
И вдруг резко замолчал. Глаза его налились кровью. Ствол «макарова» больно впился Лежаку под ребро.
– Пять секунд тебе, пидор! Нет – сам получишь пулю. Время пошло. Пять, четыре, три...
Лежака заколотило. Глядя на Медка безумными глазами, он приставил ствол «ТТ» ему ко лбу и нажал на спуск. Послышался сухой щелчок сработавшего механизма, и все. Выстрела не было. Пистолет не был заряжен.
– Ну чо, экзамен сдан! – загоготал Горюн.
– Ты уж извини, браток, – вырывая из рук Лежака пистолет, сказал Мирон Медку. – Надо было пацану мозги вправить.
– Я... Я все понимаю, – отстучал зубами тот.
– Ты этта, лекарство-то прими, – Горюн взял бутылку и до краев наполнил стакан.
Медок осушил его до дна залпом. Закурил, быстро затянулся. Его трясло, как на сорокаградусном морозе.
– Короче, пацаны, вгоняю вас в курс дела!
Мирон без всякого сожаления широким движением руки смел со стола на пол все его содержимое. И со стуком выложил на него оружие.
После каждого обхода территории Селезень с Карасем, Витамином и Агапом оттягивались в крохотном, но чертовски уютном кафе на Тверской. Сидели, «порожняки гоняли», пивко из бутылок тянули. А когда улица пустела, то и покрепче чего-нибудь употребить не возбранялось.
Сейчас как раз был тот самый час, когда спрос на путан резко упал. Ночь. Улица опустела. А владелец кафе лавочку свою сворачивать и не думает. Селезень ему не разрешает. У него сегодня плохое настроение.
– Чего-то
– Куда-то на сторону их отвел, в натуре. Жаба его душит половину отстегивать, – рассудил Витамин.
– Не нравится мне Мирон, – глядя куда-то вдаль, пьяно пробормотал Селезень.
Крутой пацан этот Мирон – сразу себя таким показал. Зону семь лет топтал, на «перо» не раз накручивался. Все на рожон лезет. Но и за себя умеет постоять. Упертый он какой-то, и в то же время без тормозов. Как понесет, так хрен остановишь. Бес в нем сидит, за ниточки дергает. От такого всего ожидать можно.
Селезень закрыл глаза, и мысленный экран высветил ему лицо Мирона. Свирепый демон с адским огнем во взгляде. Он открыл глаза и уже наяву почувствовал на себе этот взгляд. На него смотрел Мирон. Он только что вошел в кафе, остановился в двух шагах от входа. В кожаном плаще, в кепке. На лице черный чулок – маска. Только Селезень его все равно узнал. Рука вошедшего за полой плаща. Рядом с ним два мужика, их лица также скрыты.
Мирон спокоен как удав, ни один мускул на его лице не дрогнет. Зато заметно нервничают его спутники. И руки так подозрительно в карманах держат.
– Атас! – крикнул Селезень и потянулся за своей «пушкой».
Он успел заметить, как с холодным безумием во взгляде усмехнулся Мирон, и тут же в его руках появился ствол. Он резко шагнул вперед и в упор расстрелял Карася. Селезень уже прицеливался, когда три вражеские пули одна за одной клюнули его в грудь.
Горюн не облажался. Завалил одного «быка» по всем правилам. А вот второй напарник Мирона в штаны наложил. Стрелял, да со страху все мимо. Его жертва успела достать ствол и пару раз пальнуть. Одна пуля зацепила Лежака, только тогда тот растормозился. Последний патрон в обойме сделал свое дело.
Мирон целиком был во власти боевого азарта. Ни мандража, ни жалости. Он преспокойно уложил одного «быка», а вслед за ним и самого Селезня. Стрелок из него, конечно, аховый. Опыта никакого. Но рука твердая. А большего, оказывается, и не надо. Разве что патронов побольше. Все до одного они в цель ушли. Пока Лежак со своей жертвой перестреливался, Мирон без суеты сменил обойму, выстрелил в голову Селезню и второму «быку». А потом помог Лежаку – добил его цель контрольным в висок. Оказывается, ничего сложного в этом нет.
Он уже собирался уходить, когда в зале появился хозяин кафешки. Глаза из орбит вылезли, волосы дыбом. Ну куда же ты, дебил, прешь?.. Мирон спокойно развернулся к нему, улыбнулся и разрядил в него обойму до последнего патрона. Прямо в лоб пулю засадил. Да он, оказывается, очень неплохо стреляет. Настроение приподнялось.
– Уходим, – крикнул он и схватил за шкирку Лежака.
Мандраж у Лежака конкретный – всего типает. Рот раззявил и на жмура своего смотрит. Еще бы на колени перед ним встал да извиняться начал. Только буксиром с места его и сдернешь.