«Грязные» методы
Шрифт:
Утреннее солнце начало все больше проникать в салон самолета, и Владимир Саныч проснулся. Провалившись в пассажирском кресле с боку на бок, он посмотрел на Красина. — Что там Саша?
— Килиманджаро пролетели. Танзания.
— Танзания, Танзания — геолог потянулся, — Мистическая территория.
— В каком смысле? — уточнил Красин.
— А вы слышали, что в 60-х здесь была эпидемия, чего бы вы думали — он поднял указательный палец, — Эпидемия смеха.
— Смеха?! Да как такое может быть?
— Да вот может, оказывается. Недалеко от озера Виктория, уже не вспомню название местечка,
— И как это победили?
— А никак. Эпидемия длилась почти полтора года. Больше тысячи человек попали под ее воздействие.
Самолет начал снижаться. Вначале изменился звук двигателей. Затем зашумели привода и на крыльях стали видны выдвигающиеся закрылки. Вслед за ними зашумело выпускаемое шасси.
1995. 22 июля. Здравствуй Эфиопия!
Пассажиры спускались по трапу самолета.
— Вовремя успели приземлиться. — Владимир Саныч показал на горизонт. — Ветер поднимается. Да и тучами что-то все затягивает.
— О, а вот похоже и дождь! — Красин подставил ладонь свежим каплям. — Побежали?
Они ускорили шаг и через минуту были в одноэтажном здании аэровокзала. В окно было видно, как служащие в синих комбинезонах закончили выгрузку багажа и небольшой автопоезд из тягача и нескольких тележек начал двигаться. Колесо в последней из них было явно поломано и хвост этой змейки вилял из стороны в сторону.
Громкая связь на аэродроме не работала и к вновь прибывшим пассажирам вышел представитель авиаслужбы. Он поднял в руках переносной мегафон. Проскрипев несколько раз что-то не членораздельное, он постучал по устройству и наконец произнес на посредственном английском: «Поднимается буря. Аэропорт закрывается.»
— Когда следующий рейс? — поинтересовался кто-то из пассажиров.
— До понедельника аэропорт закрыт. Там посмотрим, что будет с погодой.
Свои чемоданы все разобрали под навесом, даже не заходя в здание.
— Так, надо, наверное, оружие будет как-то декларировать. — и Владимир Саныч оглянулся по сторонам.
— Да похоже тут и нет никого.
Они блуждали по коридорам. Потолок в залах ожидания был украшен вырезанными из дерева крестами.
— Обрати внимание, — Владимир Саныч кивнул Красину показывая наверх.
— Какие-то они разные. Часть обычные, часть с вырезанными кругами внутри. А вон еще какие-то странные фигуры.
— Да кто их поймет. Похоже у них тут столько всего перемешано. Для меня это как китайская грамота.
Блуждая по коридорам, Красин увидел темнокожего сотрудника, явно представлявшего из себя работника администрации.
Они ходили еще некоторое время пока не оказались на улице перед припаркованными трехколесными мотоколясками.
— Taxi, mzungu, taxi! — водители наперебой стали предлагать свои услуги.
Наконец, через эту толпу протиснулся высокий темнокожий мужчина.
— Саня, привет!
— Мэйтата! Здорово дружище! — они обнялись.
— Позвольте мне вас представить. Мэйтата — мой товарищ по учебе. Владимир Саныч — наш лучший тренер.
— Добьро пожяловать!
Мэйтата что-то несколько раз выкрикнул и своими длинными руками разогнал пристававших таксистов-трёх колёсников. Он запихал чемоданы в багажник японского внедорожника, а вытащенные оттуда пластиковые канистры стал быстро привязывать на крыше автомобиля.
— Садись. — Мэйтата махнул рукой приглашая всех в машину.
— Сейчас, секунду, только мусор выброшу. — Красин отошел на несколько шагов к мусорному баку. — Вы посмотрите, recycle — у них тут переработка отходов. — Он показал на значок на контейнере из замкнутых в круг стрелок.
— А ты думал! Все в жизни движется по кругу. — он выруливал с парковки на большую дорогу. — Вот видишь и движение тоже по кругу. — Водитель показал на дорожный знак.
Машина начала разгоняться по асфальту.
— Скажите, Мэйтата, вы, кажется, врач? — спросил тренер.
— Так и есть.
— А вы слышали про эпидемию смеха в Танзании? Это было в 1962-м и правда на тысячу миль южнее отсюда. Может кого-то можно порасспрашивать.
— Спрашивать бесполезно. Здесь люди живут своей деревенской жизнью и ничем не интересуются. Но я могу кое-что вам рассказать. Мой отец тоже был доктором и в свое время очень много ездил по континенту.
— У него было какое-то объяснение?
— Да. Он считал, что это психическая эпидемия. Так бывает. Он проверял записи о том случае и нашел, что у некоторых из детей были проблемы с метеоризмом. Тогда он задумался, что это результат проблем с питанием. Скорее всего дети недоедали. Собственно, так и оказалось. Хоть голода и не было, но жили ученицы действительно в довольно тяжелых условиях. Кроме очень ограниченного рациона учителя требовали строгой дисциплины и подавляли детей. Они должны были петь, когда им скажут, улыбаться и смеяться, когда приходят спонсоры-мзунгу.
— Мзунгу?
— Мзунгу — это у нас так белых называют в Танзании. Мзунгу приезжают с гуманитарными миссиями. Делают подарки, привозят деньги. Мзунгу глупые — им надо улыбаться и тогда будет хорошо.
— И какое это имеет отношение к случившемуся?
— Ты не обращал внимание, что многие религиозные секты обрабатывая своих жертв, заставляют их голодать. У вас это кажется «пост» называется. Затем тяжело и главное монотонно работать, тогда все смешивается в голове, и мозг отключает сознание. Или вон некоторые обрядовые танцы, когда человек крутится на месте до потери критического восприятия. В этом случае «сознательное» отключается и работают рефлексы, внутренние подпрограммы.