Грязные связи
Шрифт:
— Я не знаю, как сказать тебе. Я могу лишь сказать, как я это чувствую, — я схватил ее запястье и повернул ладонью к моему лицу, удерживая руку там.
Она сопротивлялась в моей хватке, но я отказался отпустить ее, когда внезапная отчаянная нужда в том, чтобы она поняла меня, заставила меня открыть рот.
— Это — настоящее. Настолько настоящее, что я чувствую это везде, будто миллион мелких вибраций под кожей. Эти…это желание защитить тебя...
Воздух врывался и вырывался из легких, а голос стал грубее от запутанной,
— Это бешеная нужда внутри меня, которая тянет к тебе, вызывает желание наблюдать за тобой, исправить боль, которая поселилась в твоих глазах из-за меня. Блядь, я не знаю, что это, но я чувствую это сейчас. Оно крутит мною — крутится вокруг тебя — и сбивает меня с гребанного пути.
Говоря об откровениях… Сентиментальность, слетевшая с моего языка, напугала меня до чертиков. Что она должна подумать? Я звучал, как жалкий актеришка.
Соль шутки была в том, что эти чувства не были новыми. Я похоронил их девять месяцев назад, притворяясь, что серебристый Дукатти на финишной линии был не той причиной, по которой я гонял быстрее и жестче, чтобы добраться до нее. Но я не мог сказать ей этого.
Ее пальцы, теперь расслабленные в моей хватке, погладили чувствительное место под моим ухом — движение, которое на подсознательном уровне заставило меня вдохнуть глубоко и счастливо. Что только прибавило мне смятения.
Я опустил лоб на ее бедро и проговорил в ее коленку под гулкий стук моего сердца:
— Я не могу не бороться за тебя.
Кэси пропустила пальцы сквозь мои волосы, мягко скользя за моим ухом.
— Ты украл мою работу, Логан. Ты снял на камеры наш секс и отдал запись моему свекру.
Ее тон был таким мягким и ритмичным, как и ее прикосновение, но вес ее слов свалился на мое горло, перекрыв доступ к воздуху.
Она опустила руку на бедро.
— И если ты не заметил мою реакцию в офисе, я ненавижу Трента всеми фибрами души. Тот факт, что он из всех людей, увидел это видео…
Я резко встал на ноги и зашагал к окну, сосредоточив взгляд на стеклянном и бетоном мегаполисе под нами.
— Я буду жалеть об этом до последнего дня своей жизни.
Что случится не так уж и нескоро, если я поддамся на эту безумную идею рассказать ей все свои секреты.
Мое предательство, ее брак, моя месть, — все это вместе давило на мои плечи и роилось вокруг меня. Мое тело зудело от этого, разум барахтался в оковах нашей ситуации, ища спрятанные решения и слабые места.
Я повернулся к ней лицом.
— Ты любишь своего мужа?
— Да.
Ее мгновенный и решительный ответ почти подогнул мои колени. Чего я ожидал? Что мое искаженное признание изменит зов ее сердца? Это не имело никакого значения. Она могла сидеть здесь и наблюдать, как я страдаю. Я никуда не собирался.
— Этот подавленный взгляд снова вернулся.
Она встала и сократила пространство
Ее руки двинулись к лацканам моего пиджака, разглаживая складки. Она, казалось, нарочно пытала меня, скользнув пальцами к воротнику так близко от моего горла, что я смог почувствовать жар, исходящий от них, и то, как они отдалились от моей кожи, не касаясь ее.
Она опустила руки по бокам.
— Есть разные виды любви, Логан.
Эта маленькая, неожиданная поправка позволила мне проглотить болезненный узел в моем горле.
— Ладно, — я выровнял голос. — Например?
Она подступила к окну и приложила руку к стеклу, уставившись на восход солнца.
— Есть любовь, от которой летят искры, и которая разливается, будто лава вулкана. Знаешь, мгновенно воспламеняющийся взрывной секс, который тухнет, не успев разгореться? — она устремила на меня острый взгляд и снова отвернулась к окну: — Некоторые говорят, что это вовсе не любовь.
Я сглотнул.
— Это похоть. Желание.
Она думала, именно это было между нами? Нахер это. Воспламеняющая интрижка не была тем, за что я боролся.
Ее выдох громом прозвучал в тишине, спустившейся на нас.
— Желание — это форма любви, хоть и мимолетная. Ты чувствуешь его в один момент, и блядь, когда оно уходит, ты чувствуешь пустоту, — она вдохнула, затем выдохнула: — Это самая слабая форма любви.
Она не стояла бы, поддаваясь на угрозу Трента, если бы ее любовь к мужу была слабой. Понимание этого сжало мое горло, но я оттолкнул его и вцепился в осознание того, что у них с Колином не было взрывного секса.
— Ты любишь его не так.
Она прыснула со смеху.
— Нет.
Солнечный свет отразился на ее профиле, когда она опустила взгляд на ноги. Ее темные ресницы почти касались щеки.
— Потом есть прочная, надежная любовь. Твердая основа, которая выдержит время и закалку. Та, которую ты защитишь ценой своей жизни.
Строгие очертания ее губ сказали мне больше, чем ее слова. Так она любила его, и я не знал, что с этим делать.
Прядь волос упала на ее щеку, закрывая выражение ее лица. Я прислонился плечом к стеклу, глядя на нее, и заправил золотистую прядь за ухо.
Она закрыла глаза и прижалась бровью к стеклу.
— Самая сильная любовь начинается с конфликта. Это неуловимое путешествие, наполненное самоотдачей, борьбой и желанием делиться, но попытка — решительная, и выливается в нечто, что поглощает сердце настолько, что больно от одной мысли об этом, — ее грудь вздымается и опускается с затиханием голоса: — Сплетение двух тел на духовном уровне, где нет места пустоте.
Ее желание было прекрасным и едким, таким, которое я прочувствовал с каждым болезненным ударом своего сердца. Оно наполнило меня одержимостью стать мужчиной, который даст ей это счастье.