Грязные связи
Шрифт:
Я сжал ее плечи и подтянул вверх по кровати, пока ее голова не коснулась подушки. Когда взгляд Кэси задержался на мне, я провел пальцем по ее губам и спустился к подбородку.
— В день, когда Трент показал тебе видео… — она сжалась, но я продолжил говорить, — он пошел за тобой в ванную. Скажи мне, что я увидел, когда вошел.
Она закрыла глаза, и мой живот скрутило. Адреналин закурсировал по телу, а мышцы начало жечь огнем. Трент был серийным насильником. Если Кэси была одной из его жертв, не было ни единого шанса, что я оставлю его в живых.
— Он…? — мой голос прорезал пространство, подпитанный страхом и яростью.
Кэси распахнула глаза, и они блестели от слабого освещения, которое падало с потолка.
— Попытался однажды. Мне было пятнадцать, и я была слишком слабой, чтобы отбиться чем-то, кроме слов.
Злость заструилась у меня в груди и взорвалась бушующим пламенем. Я вот-вот потеряю контроль над собой в такой степени, в которой никогда не позволял себе прежде.
— Расскажи мне, что случилось, — мой голос подрагивал от тысячи страхов, которые поднимались на поверхность.
Она положила руку мне на щеку для успокоения, а ее палец принялся поглаживать линию моей челюсти.
— Мы были в гостиной моего отца. Когда он сунул пальцы мне в трусики, я сказала ему очень убедительно, — ее синие глаза загорелись, — что я не стану молчать об этом, независимо от того, продолжит он или нет. Я пригрозила рассказать всем — копам, Колину, прессе.
Моя потребность защитить ее просачивалась мне в кровь. Перед глазами все вращалось, а сердце шумно билось о ребра.
Кэси перекатилась на меня, прижавшись грудью к моей груди, а ладонями к моему лицу.
— Была бы я кем-то другим, он бы взял то, что хотел и заставил бы меня замолчать навсегда. Но я не стоила риска. Мои родители — отстой, но если бы он убил их единственного ребенка, это могло бы пошатнуть их партнерство.
Ее слова звучали с натянутым принятием. От этого я чувствовал тошноту и беспомощность. Я хотел охранять каждый момент ее жизни, включая и прошлое. Хотел стереть все это хреновое дерьмо, пока не осталось бы ничего, кроме смеха и удовлетворения.
— В ванной офиса…
— Он никогда не пытался пересечь линию снова, хоть и преследовал меня каждый раз, как только ему выпадал шанс. Но знаешь, что? — она коснулась губами моего горла, вызывая дрожь, которая прорезалась сквозь мою ярость. — Мне никогда не придется снова его видеть.
Я направил ее лицо к своей груди, пряча ее голову под своим подбородком, и мы лежали так вечность. Я хотел бы, чтобы мы уже были в Италии, оставив все страхи позади.
Не прошло много времени прежде, чем Кэси скатилась с меня и потащила за собой. Яркость в ее глазах умоляла меня о единственной вещи, которая могла приостановить наше размышление. Я взобрался сверху, обхватив ее голову обеими руками, и пожирая ее глазами.
Кэси выглядела такой чертовски молодой. Ее волосы рассыпались блестящими волнами на подушке, кожа раскраснелась и была гладкой, а взгляд был наполнен мудростью лет.
Ее веки опустились, она приоткрыла рот и качнула бедрами мне навстречу. Я стал твердым в одно мгновение. Я хотел, чтобы она обволокла меня собой. Не только ее киска, но и ее потребность, ее любовь, и ее будущее. Наше будущее.
Так что я поглощал ее так же, как она поглощала меня.
Теплое возбуждение заменило холод в моем позвоночнике, когда наши тела заскользили и переплелись. Когда я вошел в нее, я отпустил все. И я занимался
Глава 28.
Логан
Четыре часа до начала гонки, а стены старой церквушки продолжают сжиматься и высасывать воздух. Нервы так сильно раскачивают тело, что я не могу сидеть на месте, не могу стоять, блядь, даже не могу дышать. Я никогда не чувствовал себя так перед гонкой.
Но не гонка была причиной.
Я подошел к кровати, где Кэси свернулась вокруг подушки, ровно дыша в глубоком сне. Я подполз к ней и накрыл ладонью ее голое плечо, потом бедро, ее длинные, шелковистые на ощупь, ноги. Каждый дюйм был открыт для меня, кроме прикрытых трусиками и лифчиком участков тела. Я хотел прикоснуться к ней, мне нужно было почувствовать ее. Но я не мог нарушить ее покой.
Она вставала за несколько часов до рассвета, чтобы прокатиться на MTT Turbine вверх и вниз по каменной дорожке, изучая нюансы байка и технологию шлема. Она была готовой настолько, насколько это было нужно. Я просто не был уверен, был ли готов я.
Я оттолкнулся от кровати и принялся мерять шагами длину здания, пока встревоженный голос в моей голове становился громче голоса сердца.
На нее было сделано всего лишь несколько ставок - мафиози и другие гнусные преступники, которые будут преследовать ее после того, как она проиграет гонку и их деньги. Но они не найдут ее. Ни на одном континенте. Не по новой личности. Черт, они даже не узнают ее настоящую личность. Я повторно напомнил ей не снимать шлем, и не делать этого после того, как она выйдет из входной двери и до тех пор, пока не попадет в подготовленное безопасное место.
Я вытер свои потные скользкие ладони о кожаные штаны и судорожно втянул воздух. Самой большой угрозой для нее был Трент. Он потеряет сраную тонну денег в миг, когда Кэси исчезнет. Даже если бы Бенни поехала вместо нее, он смог бы связать Кэси с этим обманом. Как настойчиво он попытается выследить ее?
Ебаный ад, я ненавидел оставлять свободные концы. От этого я дергался, беспокоился и чувствовал себя чертовски ранимым.
Мягкий ритм дыхания Кэси изменился, но это была тихая тревога по сравнению с тем, что поймало мое внимание над дверью. Сигнализация движения сработала, когда кто-то или что-то приблизилось к земельному участку. Желудок ухнул вниз, а пульс взлетел до небес. Бенни находилась в удаленном месте возле аэропорта округа, настраивая оборудование для слежки за гонкой. Никто другой не мог знать, где я живу.
— Кэси. Проснись.
Я потряс ее плечо, а после выскочил из комнаты, когда адреналин выстрелил в моей кровяной системе.
Отсутствие окон означало, что никто не мог нас увидеть. Но я мог выглянуть наружу. Я остановился перед монитором телевизора, который висел возле входной двери. Простыни зашуршали у меня за спиной, пока я щелкал по каналам и искал угол камеры, которая показывала подъездную дорожку. Темнота обволакивала все в двадцати ярдах от входной двери, но прожектора освещали каждый уголок моей собственности.