Гучок
Шрифт:
– Ха! Работает! – радостно воскликнул Кеша, выплюнув изо рта стебли камыша.
– Тьфу! Кто работает? – спросил Гоша, выплюнув свою порцию камыша.
– Подружка безопасности!
– Разве это работа! Я, вот, себе шишку на лбу набил, – пожаловался Гоша.
– Себе на лбу, а мне на затылке, – почесал затылок Кеша. – Найди и себе подружку безопасности. И про шишки можешь забыть.
– Я себе, лучше, ремень безопасности сделаю.
– Сравнил. Подружка и ремень.
– Хватит тебе уже. Я в следующий раз буду падать своим лбом на твое какое-нибудь
Но скоро друзья выяснили, что утки сели на другом берегу. А добраться туда было не на чём. Соорудив плот и поставив на него парус, они стали переплывать через пруд. Но на середине пути вдруг куда-то исчез ветер.
– Да что же это такое, – шумел дракоша. – То утки болтливые, то камыш, то сели не на тот берег, то ветер пропал.
– Эй, утки! Эй, кто-нибудь! Где здесь север?! – стал кричать во все горло лягушонок.
– Квакой большой, а не знает, – вдруг пропищал чей-то голос.
Друзья обернулись. Из воды, уцепившись за край плота, на них смотрели два маленьких лягушонка.
– О! К тебе родственники, – насмешливо сказал Кеша Гоше.
– Квак ты думаешь, вот этот с хвостом, лягушками не питается? – осторожно спросил один малыш у другого, разглядывая дракошу.
– Если бы питался, то съел бы этого ещё на берегу, – очень рассудительно рассудил второй. – Чего бы он его тащил на середину пруда? К тому же, если бы тебя хотели съесть, ты бы вряд ли север искал.
– А ты уверен, что этот, второй, лягушка? Квакой-то он не такой.
– Я не лягушка, – прервал их рассуждения Гоша. – Я лягушонок.
– Вот, видишь, – сказал второй лягушонок первому.
– А вы не сладкие? – на всякий случай уточнил Гоша.
– Не-е, – хором пропели лягушата. – Мы холоднокровные.
– Тогда не бойтесь, – заверил их Гоша, – вас он точно есть не будет. Вы здесь живете?
– Да, вон в тех кувшинках. Поплыли к нам!
– Мы, вообще-то с утками поговорить хотели, – вмешался дракоша.
Лягушата, как по команде, хором рассмеялись.
– Тогда вам придется только слушать. И совсем не то, что вы хотели спросить.
– Не по годам наблюдательная молодёжь! – восхитился дракоша. – Это мы тоже заметили. А ещё нам срочно нужно узнать, где север.
– Так, ведь, он же лягушонок, – посмотрели лягушата на Гошу. – И у него есть внутренний компас!
– Ты, что, компас проглотил?! – вытаращился на Гошу дракоша. – И всё это время молчал!
– Ничего я не глотал, – огрызнулся Гоша, ощупывая свой живот. – Сам впервые слышу.
Кеша приложил ухо к животу лягушонка.
– Что ты там слушаешь? Я же не будильник проглотил!
– Нету у него там ничего! – оценивающе заявил дракоша. – Видно, родители забыли положить.
– Бывает, – с пониманием квакнули лягушата. – Но наш папа на все лапы мастер. Он может тебе помочь. Поплыли!
И они стали толкать плот в сторону кувшинок. Через полчаса, раззнакомившись со всем холоднокровным семейством и пригласив их на чай, друзья развели
Лягушки, развалившись вокруг костра, сидели и ловили языками мотыльков и мошек, слетевшихся на огонь. Иногда несколько языков слипались в воздухе в погоне за какой-то мошкой, и главе лягушачьего семейства Квасилию Кувшинковичу приходилось разнимать спорщиков. А он решал проблему очень просто: съедал спорную мошку сам. Поэтому ссоры из-за еды как-то сами по себе прекращались.
За чаем, Гоша с Кешей рассказывали о своих приключениях. Они разыгрывали целые спектакли, рассказывая о том, как они охотились на мёд, убегали и улетали от медведя, испытывали вездекар и летали на нём. Лягушки то замирали от страха, то квакатали на весь пруд, громко аплодируя актёрам. Неизвестно сколько длился бы их бесконечные рассказы, если бы после очередного рассказа вместо аплодисментов и поощрительного квакания друзья не услышали бы поощрительный храп. Было уже далеко за полночь, и лунный свет разморил всё лягушачье семейство. Уставшие друзья тоже улеглись спать: Гоша в траву под большим листом лопуха, а Кеша устроился в вездекаре.
Кто против еды? Еда
Гучок проснулся рано утром, как только взошло солнышко. Умывшись, он сделал зарядку и стал думать, что бы приготовить на завтрак. Запасов еды в рюкзаках оставалось уже мало, и поэтому мальчики решили сберечь оставшиеся продукты на случай, когда окружающая природа уже не сможет их кормить. В лесной чаще уже вовсю пели птицы. «Ха! Яичница!» обрадовался своей идее Гучок и пошел искать птичьи гнёзда. Он нашёл несколько гнёзд и взял из каждого по одному яйцу, так, чтобы хотя бы по два яйца оставалось.
Возвратившись к месту ночёвки он застал Игорька, который уже вовсю трудился, ломая и очищая от листьев какие то длинные ветки.
– О! – обрадовался Игорёк. – Ты здесь! Пливет! А я думаю, куда ты заплопастился? Мозет, ластлойство зелудка, думаю, от вцеласнево лакомства. И ты где-нибудь на заседании…
А, увидев в руках у Гучка несколько птичьих яиц, он обрадовался ещё больше.
– Атлицьно! Цюл, мне сиводня глазунью. А завтла я буду носунью, послезавтла – лобунью, а послепослезавтла – усунью.
Игорёк был в отличном расположении духа и шутил обо всём подряд. Гучок принялся готовить заказанную глазунью.
– Что это ты уже мастеришь? Ты, хотя бы, умывался? – спросил он Игорька.
– Ах, да-а-а, – подхватился тот и побежал к воде.
Вернулся он весь мокрый, в обрывках водорослей и с рыбиной в руках.
– Смотли! – крикнул Игорёк, гордо выставив свой улов вперёд. – Пледставь себе, я умываюсь, а она на меня из водолослей глазеет. Плигласает, давай, мол, в гляделки поиглаем. А я ей гавалю «А, давай, в кваця!» и хвать её… Ну, калоце, плаиглала она.