Гуд бай, дядя Сэм!
Шрифт:
– Зачем тебе это?
– Страна ваша нравится, хочу в ней осесть, а чужаков у вас не любят.
Усмехаются, не верят. А кто бы поверил? Поди, я хочу кредит по-лёгкому на липовый паспорт срубить, или с землёй чего-нибудь закрутить. Ну да ладно, это моё дело, мой бизнес.
– Сколько дашь?
– Сколько надо, столько и дам. Если товар достойный – за деньгами дело не станет. За «липу» – меньше, за чистые бумаги – больше. Грубый «фальшак» совсем не возьму.
– Ладно, через три дня…
Всё-таки хорошо у них тут поставлено…
Через
– Паспорт. Чистый, можешь не сомневаться, хоть теперь в банк иди. Диплом университета… Водительские права… Справки… Страховки… Родители…
Ткнул пальцем в сторону. Со стульев разом вскочила какая-то парочка – мужик европейского, но испитого вида и сморщенная, как сухофрукт, старушка. Сделали три шага вперёд, подобно новобранцам в строю. Сказали хором, но с выражением:
– Мигель, сынок, как давно мы тебя не видели! Где ты был?
– Твои папа и мама. Живут в трущобах, где и ты раньше жил. Подтвердят родство, хоть под присягой. И соседи тоже… Запомнили сыночка?
«Родители» горячо закивали.
– Всё, можете идти.
Папа с мамой стали прощаться, глядя на вновь обретённого сына влюблёнными глазами. А папа и вовсе растроганно заморгал и носом захлюпал.
– Сынок, я тебя вот таким помню… А теперь ты такой сеньор стал… богатый… Дай доллар взаймы, сильно надо.
– Пошли вон!..
Не повезло с родителями. Или напротив – повезло.
– Адрес квартиры и ключи. Теперь там твоя жена живёт… Ну, ты просил… Хуанита, зайди!
В комнату впорхнула девушка, очень симпатичная. С ходу состроила глазки, игриво плечиком повела.
– Вот документ о браке, вот свадебные фото.
– Только что-то я не помню первой брачной ночи, – томно прошептала Хуанита, напирая грудью четвертого размера на пятящегося «жениха». – Но я готова теперь…
– Хуанита!
– Он же муж мне! – притворно вскинулась девушка. – Он же должен знать про меня всё. Я ему расскажу. И покажу.
– Не обращай внимание – всё, что требуется, она исполнит. Так, Хуанита?
– Всё… исполню, – многозначительно подтвердила Хуанита. – Всё, что только сеньор захочет. Он же муж, я должна…
– В квартиру без предупреждения лучше не являться.
– Почему?
– Работа… Твоя жена там клиентов принимает. Не всем нравится, когда вдруг, без предупреждения, в дом вваливается кто-то посторонний, даже если это муж… Детишки не нужны? Есть пара очень симпатичных.
– Нет, спасибо.
– Тогда… С тебя – двадцать пять кусков. Как договаривались.
Отсчитать.
– Держи.
– Здесь больше на пятёрку.
– Знаю. С людьми меня надо свести по ту сторону «проволоки», надёжными, которые за любое дело возьмутся и лишнего спрашивать не будут. Из ваших. Есть такие?
– Если поискать – найдутся.
Ну, еще бы, когда они по обе стороны «проволоки» шуруют, таская в Штаты толпы незаконных эмигрантов и там их без своего внимания не
– Если по ту сторону ребята серьёзные, скину им еще столько же, за простое знакомство.
Кивнул. Глянул заинтересованно.
– Если ты и янки, то какой-то неправильный янки, потому что не жмёшься и не торгуешься. Те не такие…
А вот это ценное замечание, которое нужно будет учесть.
– Похоже, с тобой можно иметь дело.
– Можно. И… выгодно.
Протянул руку.
– Можешь звать меня Мигель. Переброс завтра ночью. Большие чемоданы и сумки с собой лучше не брать.
Это понятно… Ну что, кажется всё связалось и здесь, и там. Только еще испанский чуть подучить, ну да это… Всё? До свидания, Мексика, папа, мама, дом, любимая жена с клиентами. И… здравствуй, великая страна Америка!
Лаз был узкий, пахло землёй и плесенью и что-то всё время сыпалось на голову. Света нет, только далеко мелькают фонари. И люди, много людей – впереди спина и сзади кто-то топает и дышит в затылок, иногда налетая животом и коленками.
– Здесь пригнитесь.
Потолок «сел» на голову, зашкрябал по волосам. Стало мокро, капли упали за воротник, поползли по спине.
– Тихо, не топать! Граница!
Все встали – впереди и сзади неясные, как тени, фигуры. Сколько их тут? Десятка три, пожалуй. Хорошо налажено дело – вверху заборы, сигнализация, прожекторы, полоса контрольно-следовая, патрули, а под ними узкий многокилометровый тоннель.
– Дальше идти тихо. Не разговаривать, не кашлять, не чихать, копы услышат – собак пустят. Ясно?
Молчат люди в темноте тоннеля – непривычно, неуютно, страшно им. А ну как верно – янки с псами, которые их рвать начнут? Много разных разговоров ходит про людей пропавших, которые под землю ушли, да не вернулись и больше их никто не видел. Кого-то живьём засыпало, когда американцы сверху на танке проехали и земля просела, кого-то в лагеря свезли, а кого-то пристрелили. Не полицейские – американские фермеры из отрядов самообороны, что с дробовиками и карабинами вдоль границы на джипах шныряют, дома свои от непрошеных гостей защищая. Эти, попадись им, что угодно могут сотворить, особенно если пьяные. Пристрелят, закопают, и кто их тут найдёт, да и кто искать будет? Все эти янки заодно, все против них.
– Пошли.
Нависает, давит потолок…
– Дальше на коленях.
Встали, упершись головами в чужие седалища. Пошли на четвереньках, руками-ногами перебирая, как зверье какое. Штаны от воды и грязи тут же сыростью пропитались.
– Стоп! – прошелестел шепот по колонне.
Замерли… Сверху какой-то неясный шум, будто машина проехала или трактор… Стоят люди на четвереньках, слушают тишину, п'oтом обливаются. Стихло всё.
– Пошли!
Двинулись дальше, «лапами» перебирая. Вверх потолок пошел. Теперь можно в рост.