ГУЛаг Палестины
Шрифт:
(...)
– Это безобразие, возмутительно, - одна.
– Это ни на что не похоже. Мы приезжаем, платим деньги. Они живут туристами - нашими деньгами!
– И не только туристами, - поддержала ее подруга.
– Недавно получили гарантии от Буша.
– Раз мы христианки, значит, ночуй под открытым небом?
– Не пустить в отель только потому, что мы христианки! Такое возможно только в Израиле! Ненормальная страна!
– Представляешь, - продолжала вторая, - если бы израильтянин приехал в Штаты и его бы ие пустили в отель, потому что он иудей, какой бы скандал поднялся на всю Америку, м весь Израиль, на весь мир! Сколько было бы
И она дала четкое и очень образное определение "самим" всему Израилю, я (...) это слово поняла без перевода, ведь мат интернационален, как и музыка.
Каково было нам, двум свежеиспеченным гражданкам Израиля, слушать такое?
(...)
Брань в какой-то степени относилась и к нам. Нам было стыдно чуть ли не до слез, но что мм могли сделать? Извиниться за того дурака? Так мы и сами от таких натерпелись. Американки ушли вперед, а мы принялись вспоминать о своих злоключениях.
Полтора месяца "выбивала" наши теудат-зеуты чиновница Сохнута, Римма, великое ей спасибо. Почему так долго? При репатриации, в консульстве в Москве в моих документах написали: "дочь еврея". Улавливаете ньюанс7 Не еврейки, а еврея. С этого все и началось. В материнском свидетельстве о рождении от 1910 года национальность не была проставлена. Паспорт ее был сдан в год ее смерти, взамен я получила свидетельство, где все было указано, кроме национальности. В паспорте пятая графа была, а в свидетельстве о смерти - нет. По-видимому, решили отнестись гуманно: какая разница, какой национальности умершая женщина - еврейка или русская? Перед Богом все равны. Не то в консульстве. Мне устроили настоящий экзамен. Почему моя мать Носовицкая Любовь Владимировна, а как ее имя по-еврейски, почему я не знаю идиш?
(...)
Спросили еще раз после многочисленных вопросов. Я растерялась от такой наглости и, запинаясь, ответила все же верно. А ведь вполне могла ошибиться. Пришлось звонить брату, благо живет в Москве, он принес свои документы все, какие мог собрать. Стоим рядышком и думаем: всю жизнь были евреями, родители тоже, деды, бабки тоже, в паспортах всегда писались евреями, дед умер в голодный ...-й год...
Они нас гоняли по всем пунктам. И мне невольно думалось если бы в 1941-м году мы не уехали из Харькова с последним поездом, перед отправкой в газовую камеру, с нами бы так не церемонились. Мать из польских евреев, на еврейку не похожа, мы с братом похожи на нее, но все евреи похожи на нас, как ни странно.
Наконец допрос прекратился. Мне было позволено оформляться дальше. "Гожусь" - горько пошутила я, брат молчал. Откуда мне было знать, что хвост того разговора потянется в Израиль и аукнется при получении паспорта? Национальность отца у чиновников не вызывала сомнений - Гельфанд Аркадий Соломонович. Вот и написали: "дочь еврея". Значит, я - не еврейка! Это я поняла через полгода, когда занялась оформлением теудат-зеута.
(...)"
Газета "Вид", русск. 21.08.1995, страница 4, рубрика "Перископ", статья "Беершевский полицейский терроризировал семью репатриантов", и газета "Шева", ивр., 07.1995, статья "Полицейский и члены его семьи избивали нас", автор Секер Абурабия, поместили один и тот же материал
"На четвертом этаже здания проживает семья Михаэловых из трех человек: Мины и двух ее детей - дочери Анжелы и маленького сына, имени которого журналист не называет. Этажом ниже живет сотрудник беер-шевской полиции - с женой и двумя
Что же произошло? По словам Михаэловых, соседи терроризировали их, преследовали, издевались и травили. "Целью соседа-полицейского было вышвырнуть нас из дома, - говорит Мина.
– Он только и делал, что искал малейшего повода для конфликта и издевался над нами."
Семья Михаэловых эмигрировала в Израиль около года назад и с тех пор проживает в амидаровской (государственной) квартире на улице Мивца Йоав в новом беер-шевском квартале "Вав". Мать и дочь говорят, что сосед-полицейский не может смириться с тем фактом, что они проживают в четырехкомнатной квартире...
Анжела рассказывает, что бесчинства соседа-полицейского начались в День Независимости. Когда она вышла выбросить мусор, полицейский и его жена поджидали ее. Полицейский набросился на Анжелу с криками и угрозами, кричал, что она еще не знает, с кем имеет дело. Анжела пробовала ответить, но полицейский закричал "заткнись, проститутка". Все это происходило на глазах у других соседей. Жена полицейского тоже стала осыпать девочку грубыми оскорблениями.
Когда Мина попыталась мирно поговорить с соседями - полицейским и его женой - тот набросился на нее, схватил за горло и стал жестоко избивать. Его жена тоже приняла участие в избиении.
Тогда она отправилась в полицию. Но дежурный в полиции стал надсмехаться над ней и дочерью, позволял себе грязные шутки, презрительно посоветовал отказаться от подачи жалобы. Причину своего отношения он не скрывал - Мина и ее дочь - новые иммигранты.
Важно подчеркнуть, что, так же, как и в предыдущих примерах ("Караванная история", "Dream houses but no buyers", "Уроки амуты Альфа-Цафон" - и др.), в этой истории катализатором преследований явились низменные чувства израильтян к новым иммигрантам: зависть и алчность полицейского, который не мог смириться с тем, что семья "чужаков" проживает в четырехкомнатной квартире.
"Он постоянно твердит, "Зачем вам такая большая квартира", хотя сам живет точно в такой же. Он даже пошел в "Амидар" и пытался добиться нашего выселения, - утверждает Анжела."
Однако, это совершенно ясное проявление ненависти на почве зависти и алчности в Израиле ненаказуемо потому что 1) садист-преследователь должностное лицо (полицейский) и 2) его жертвы - новые иммигранты. Поэтому государство никак не защищает их, но, наоборот, их, жертв, делает виноватыми во всем! Ненависть полицейского-израильтянина к его соседям-иммигрантам имеет явно расистскую окраску:
"А еще полицейского и его родственников выводит из
себя фортепиано Дело в том, что, когда Анжела играет на этом музыкальном инструменте, соседи поднимают дружный крик и начинают стучать щеткой в потолок. "Я не играю в те часы, когда люди отдыхают. Получается, что в этой стране вообще запрещено играть!
– говорит девочка."
Еще бы - как это только эти новые иммигранты (олим) "бэ русиа" (из России) посмели играть на фортепиано, когда, согласно ясным и повсеместно-принятым в Израиле представлениям, они приехали из дикой и отсталой страны, где не знают, что такое раковина и унитаз, газовая плита, холодильник и телевизор; да как они только посмели играть на фортепиано, ведь даже в Израиле это считается признаком высшей культуры - играть на фортепиано! Это оскорбление израильтянам! Это оскорбление принятых в израильском обществе представлений о России!