Гулы
Шрифт:
— Зачем ты следил за нами, фрателло? — повторил длинноволосый и на мгновение оторвал глаза от лица Сборцы — взглянуть на «Гарроту».
Внезапно мир приобрел прежнюю ясность, и Пепе словно вспомнил о пистолете. «Беретта» взлетела в сторону стола. Однако длинноволосый, увидев оружие, лишь рассмеялся:
— Смотри-ка, у него пистолет!.. Наверное, он даже заряжен? — Он подмигнул ошеломленному Пепе… И вдруг его голос стал грубым, похожим на львиный рык: — Пепе Сборца, я не люблю оружие!
Словно каменная
Двойник Бьянки Гарроты весело ухмыльнулся. От этих двоих исходила физически ощутимая угроза. Она давила на его волю, превращая его в маленького ребенка. «Оружие в твоей руке — лишь бесполезная игрушка»,— нашептывал ласковый голос на ухо Пепе.
— Пепе Сборца,— укоризненно произнес длинноволосый,— если бы ты поехал к Доминику Пальоли, все было бы по-другому. Ты бы спокойно провел этот день, а вечером встретился с Тиной. Теперь же ты с ней не встретишься.
Он ухмыльнулся.
— Тина Пепе долго ждет, только Пепе не придет… — тихо прошептал «Бьянки Гаррота».
— …потому что он умрет! — закончил за него длинноволосый.
Ужас пригвоздил Пепе к месту. Внезапно он понял: эти двое читают его мысли! Боже, но кто они?
Ноги Пепе понесли его к выходу. Пистолет по-прежнему смотрел в грудь типа, сидящего за столом.
— Сиди… как сидишь… — прохрипел Пепе, с трудом выдавливая слова пересохшим ртом. Горло его превратилось в проржавевшую трубу, а слова — в камни, с грохотом прыгающие по этой трубе.
— Но куда же ты? — хмыкнул длинноволосый.— Мы же еще не поцеловались, фрателло!
Он встал со стула и сделал шаг в сторону Сборцы.
И тут Пепе понял, что сейчас он действительно умрет, если промедлит хотя бы секунду. Он нажал на курок. Пистолет в его руке прыгнул, грохот выстрела раскатился под сводами зала.
Длинноволосый вздрогнул, словно наткнулся на невидимую стену, и опустил голову вниз. Посреди слова «Юви» чернела дыра. Он снова поднял глаза на Пепе, и вдруг в них вспыхнула ярость. Всепоглощающая, заставляющая Пепе почувствовать, как помимо его воли опорожняется его мочевой пузырь.
— Я же сказал, что не люблю оружие,— тихо повторил длинноволосый.
Изо рта его выскочил длинный язык и облизнул губы. Послышался звук, похожий на трение наждачной бумаги о кирпич. Длинноволосый сделал еще один шаг в сторону Сборцы.
И тут Пепе понял, что это не люди!
Он завопил и принялся давить на курок пистолета, посылая свинцовый поток в тело идущего к нему существа. Он видел, как прыгает футболка на груди длинноволосого, как корчится его тело при каждом выстреле. Кусочки ткани и комочки серого воскообразного вещества вылетали из его спины, но длинноволосый все шел — не останавливаясь, ухмыляясь и глядя в глаза Пепе Сборцы…
Наконец патроны в «беретте»
Пепе всхлипнул и, опустив руку вниз, сделал последнюю попытку в отчаянном желании жить:
— Бьянки, ведь мы были знакомы с тобой два года! Это же я, Пепе!
Двойник Бьянки Гарроты холодно произнес:
— Твой друг умер два года назад. Ты сам стоял у его могилы… Или ты думаешь, что покойники могут оживать?
Секунду его лицо было похоже на резиновую маску манекена, и вдруг… он захохотал.
Длинноволосый, стоявший в метре от Пепе, растянул свои серые губы в стороны и принялся хохотать вместе с «Бьянки».
Глядя на изрешеченное пулями тело длинноволосого, Пепе понял, что сходит с ума, и вдруг почувствовал, как отрывается от земли,— на его шее сомкнулись сильные пальцы. В последнем стремлении жить Пепе рванул эти пальцы, сдавливающие его горло, и обернулся назад. Пустые глаза девушки-подростка взглянули на него равнодушно и холодно. Пальцы сжались еще сильней, ноги дернулись пару раз, и, наконец, Пепе Сборца затих.
Когда девушка опустила безжизненное тело Пепе на землю, длинноволосый равнодушно посмотрел на него и вернулся к столу.
Некоторое время он разглядывал собственную грудь, усеянную пулевыми отверстиями: сухая плоть, похожая на воск, не кровоточила, края отверстий мелко подрагивали… Наконец длинноволосый вздохнул:
— Его машина в кустах у дороги. От нее надо избавиться,
«Бьянки» кивнул.
— Он успел позвонить своему боссу, вечером его начнут искать,— продолжал длинноволосый,— к тому же он сообщил номер «феррари», а это плохо. Жалко терять такую хорошую машину.
— А что делать с ним? — спросил «Бьянки», кивнув на Пепе.
— Забавно,— пробормотал длинноволосый, не ответив на заданный вопрос и сунув палец в одно из сквозных отверстий.— Затянется? — спросил он «Гарроту».
— Да… Но что делать с ним?
Длинноволосый равнодушно посмотрел на мертвое лицо Пепе Сборцы — высунувшийся язык, выпученные, словно от удивления, глаза.
— Из него получится неплохой боец,— наконец сказал он.— Позвони Франко, скажи, что вечером подвезем «клиента».
«Бьянки» хмыкнул.
— Убери его,— приказал девушке длинноволосый. Когда та потащила труп в черноту прохода, он. сказал:
— Вассах Гул!
— Вассах Гул! — ответил ему «Бьянки Гаррота»…
Глава вторая
Джей Адамс проснулась с ощущением того, что во время сна ее вывернули наизнанку: голова раскалывалась и при каждом движении звенела, как надтреснутый колокол, по телу пробегал противный озноб, во рту было кисло.
Десять минут она провела в туалете. Тело просило воды, но не было времени,— позднее, когда Тревор уйдет на работу, она примет душ. Не сейчас…