Гулять по воде
Шрифт:
Она плечами весело жмет:
– Выходит.
– И эта туда же, – скрипит Башка зубами. – Опять этот Черный монах. – И Студню говорит: – Ты иди на свой матрас. А ты, – бродяжке, – уходи отсюда. Тут женщинам нет места.
– Раньше, может, и не было, – отвечает она задиристо и косицами взмахивает, – когда монастырь монахами обживался. А теперь я тут останусь.
– Она бродяжная, – объясняет Студень, – живет нигде. Пусти ее, – просит.
А бродяжка сама за себя постоять могла. Огляделась по-хозяйски и заявляет:
– Тут как раз нужна женская рука,
Башка на Студня мрачно поглядел и глазами много чего наобещал.
– Ничего такого я ей не говорил, – клянется Студень. – Она сама. Ты откуда знаешь? – спрашивает ее.
– Ничего я про вас не знаю, – отвечает бродяжка, – а только если вы тут живете и от всех прячетесь, значит, вы шайка.
– А может, мы монахи? – говорит Студень.
Она смеется.
– Не похожи.
– Мы не монахи, а душегубы, – сказал тут Башка, – потому беги отсюда скорее, пока не испугалась. Да не думай в милицию идти, а не то сама знаешь чего.
– Вот еще глупость, – она отвечает, – никуда я отсюда не пойду.
И, Башку миновав, направилась в мшистую церковь без крыши. Там в уголке пристроилась, камешки с пола в сторону смела и прикорнула, а торбочку под голову положила.
Башка рукой махнул и в подвалы ушел. А Студень одеяло со своего матраса схватил, булку из пакета стащил и отнес все бродяжке. Она булку съела, водой запила, одеялом закрылась и заснула, а во сне улыбалась.
После Студень предъявил Башке и Аншлагу надувательские башмаки-водоступы, и стали все трое над этим думать. Башка говорит:
– Чего тут долго рассоливать, шамбалайца такого-сякого надо на чистую воду вывести, а как он есть бессмысленное рыло, то и сделать по соответствию. Только следующего выступления дождаться, небось еще себе такие башмаки сделает.
На том и решили да спать разошлись.
Ночью Студню опять тот сон приснился, да такой страшный, что наутро он с матраса подскочил и, никому не сказавши, в город убежал. Башка, пока Студня не было, опять к бродяжке приступил, чтоб уходила прочь и не мешалась им. Только она его не слушала, а все по хозяйству женской рукой переделала что надо. Перестирала, перемыла, два мешка мусора на костре сожгла, потом Аншлагу велела сесть и длинные волосья ему обкорнала. А Башка от нее вывернулся и не стал стричься.
К вечеру Студень обратно прибежал, запыхался и сразу в крик истерический пустился, чуть по земле не катается. Еле дознались от него, в чем причина. А он, говорит, во сне видел того, со стесанной будто мордой, и будто бы тот Студня почти сцапал и лицо с него сам пытался снять, а Черного монаха-то и не было на помощь. Вот Студень и перепугался да как ошпаренный побежал куда глаза глядят. Полдня незнамо где бегал, а вдруг в лавку какую ни то зашел, чем торгуют, не разглядел, только продавца хорошо рассмотрел.
– Это он! – кричит. – Тот, со стесанной мордой, я его сразу узнал. И он меня тоже. Теперь мне конец будет!
Бродяжка его успокаивает, по голове гладит, шепчет чего-то, а он в траву повалился и
– Ну хватит, – говорит ему Башка, – пузыри пускать. Завтра пойдем в ту лавку, а там посмотрим, что это за морда такая страшная. А если не страшная, то я тебя прикладным средством живо вылечу от припадков.
Бродяжка всю ночь со Студнем, как с малым дитем, просидела, сон его стерегла, и наутро он в себя полностью пришел, даже в страшную лавку не упирался идти.
Отправились вдвоем – он и Башка. По улицам в приблизительном месте поплутали и наконец отыскали что нужно. Название над дверью висело – «Лавка ужасов». Башка, прочитав, ухмыльнулся, а Студень белый стал, как чистая простынь. В витрине лавки разные страсти выставлены: резиновые маски страшилищ, тыква с мордой вырезанной, череп оскалистый, еще древняя пыточная машинка.
Башка Студня в спину толкнул и сам дверь открыл. Вошли в лавку, там никого нет, а по полкам товар разложен. Повертели головами, пощупали всяческие страсти и ужасти, Башка резиновую морду взял и разглядывает. А только хотел на себе померить, явился продавец. Лицом, правда, невыразительный, как резиновый, а сам обыкновенный и смотрит скушно. Башка Студня в бок усиленно пихнул и шепчет:
– Как это ты его узнал, если у него рыло самое обычное и никакое не стесанное?
А Студень в ответ шепчет:
– Это он чужое рыло напялил, а так у него нет никакого.
Тут продавец к ним повернулся и спрашивает несмазанным голосом:
– Что интересует вас?
А сам на Студня глядит и из скушного вдруг цепким стал. Студень за спину Башке спрятался и молчит.
– Нам просто посмотреть, – говорит Башка и Студня локтем опять толкает.
– Смотрите, – сказал продавец и отвернулся.
– Видел, как он в меня глазами вцепился? – шепчет Студень.
– Слабонервных интересней пугать, – тихо смеется Башка. – А это у него работа такая, ужасами пугать.
Но Студень ему не поверил.
Башка монстру резиновую в корзину бросил и стал дальше там копаться, среди пугал разных. Вытаскивает по одной, полюбуется и обратно кидает. А вдруг достал не пойми что – резина не резина, на страшилище не похоже, а будто скальп с лица, чуть затвердевший. Заглянули внутрь, а там будто кровь подсохла. И тут у них на глазах в маске волдырь на щеке вырос да сразу коричневый стал. Студень рот зажал и вмиг на улице оказался, а Башка к продавцу ошалевши обернулся, руку подальше от себя вытянул и спрашивает:
– Что это?
Продавец, вроде смутившись, отобрал у него непонятную штуку и под кассу спрятал.
– Это, – говорит, – случайно с готовым товаром попало. Сырье полуфабрикатное, из него монстры в процессе получаются.
– Сами собой получаются? – недоверчиво спрашивает Башка.
– Новая технология, – разводит руками продавец, – у нас все самое современное.
И смотрит опять скушно.
Башка подумал, что еще спросить, да не придумал и ушел из лавки. На улице Студня отыскал, тот в обнимку с деревом стоял от слабости, и говорит: