Гуманная мизантропия

Силаев Александр

— Нет, конечно же. Они же бестолочи, понтовщики. Куда им до своего идеала.

Думать зло, и наоборот

Более всего радуюсь типу людей, думающих крайне озлобленно, даже зло, но действующих корректно, по-человечески… Слушаешь речи — всех ненавидит, всех. Попросишь денег занять — займет. Пообещает чего — выполнит. Никого, что случается крайне редко, по жизни не насилует, вообще никак. Но человеконенавистник. Как минимум, такой «ненавидит власть», «презирает общество». А ежели образованный, то не стопорится на социалке, и делает онтологические выводы из наблюденного.

А более всего не приятен — его антипод. «Позитивно мыслящий» тростник, риторический

стоящий за любовь, порядки, за любовь к порядкам и порядочную любовь, но… мало сносный в личном обращении. Не вежливый с малознакомыми, например.

Кажется, что это противоречие. Вряд ли. Если твоя позиция «все вокруг говно», то логично, в целях позиции, не быть говном самому, немного не совпадать с окрестностью, чтобы ее понять. А если все вокруг и так зашибись — хрен ли церемониться, а?

Паразиты имени Достоевского

Не помню, чье это обвинение, но кого-то известно — как высматривать «русскую душу» у Достоевского, если у него почти все персонажи не трудятся, а русский человек, ну обычный, он все-таки работает? Но совершенно прав Достоевский, тот факт, что русский человек работает — очень плохо для русского человека (как и для любого другого). Это не дает ему не то, что подумать, но даже толком пожить. Кроме случая тех умельцев, что превратили работу в продолжение жизни… О работе и работном народе пусть пишут пособия по тайм-менеджменту. Даже такая вещь, как боль жизни, начинается за рамками «менеджмента». А если болит в рамках, то мало того, что боль, это какая-то боль не жизни.То есть Достоевский пишет так, как будто бы уже вокруг коммунизм, и проблемы, о которых скулит простой человек, ему решены — и начинаются проблемы настоящие.

Пиво, бабы и логика

Бытует поговорка, что, мол, «безалкогольное пиво — первый шаг к резиновой женщине». На самом деле, конечно, наоборот. Если по логике, то это резиновая женщина — шаг к безалкогольному пиву. Если идти по нарастанию степеней суррогатности. Но безалкогольное пиво потребляют чаще резиновых женщин, вот и кажется.

Где тут сволочь?

«Поступай так, чтобы максима твоих поступков могла лечь в основу всеобщего законодательства». Это Кант. Это было сказано на вечные времена, но сказано некоторое время назад. То есть формула, боже упаси, не стареет, стареет мир и люди, и культурный ландшафт. Чего такое максима? Какое, блин, законодательство? Э-э? Так и не просвещенным народам хочется так, чтобы совсем понятно… Можно и не по Канту… Но с ложечки… С вилочки. Можно с ножа.

Я был бы сейчас несколько не по Канту, но с вилочки. Впрочем, моя формула сейчас — тоже предельна пуста по содержанию. Только так и можно. По содержанию «хорошее» и «плохое» никогда не разделятся. Только по форме. Вот так: формула о форме. Ряду моралистов она была бы оскорбительна… Цинизмом, что ли. Или простотой.

Значит, три условия «морального поведения»: 1). решительность, 2). осознанность, 3). честность. И все. Теоретически я готов признать вполне моральным и жулика, и лжеца, и предателя, хотя практически у них вряд ли получится (но может и получиться, я не исключаю). Сейчас объяснюсь.

Решительность — это просто наличие некоего кодекса, которому следуют в большинстве ситуаций… Любого кодекса. Вообще любого. «Между первой и второй бутылкой водки я гоняю жену топором по квартире». Нормально. Тоже правило. Ему только надо следовать, и желательно точно… То есть не гонять жену в трезвом виде, а между первой и второй — гонять сугубо жену, а не, к примеру, соседа.

Некоторая повторяемость

действий, имеющих характер ритуала, не диктуемая сугубо желанием или приказанием. «У нас есть такой обычай». Точнее и лучше, конечно — « у меняесть такой обычай». И я обычно ему следую, даже если не очень хочется… Не хочется отдавать взятое в долг — отдаю. Не хочется бить морду Игреку — бью. Не хочется вставать с постели — встаю, и т. д. Решение — это когда не только «хочется», «необходимо», «ломает», но и что-то еще. Понятно, что наркоман в ломке или алкаш в запое вряд ли принимает решения о дозе номер такой-то, но само желание дойти до жизни такой — в некоем роде решение.

И это, конечно, не следование приказу.

То есть первый пункт отсекает две категории — рабови животных. «Захотелось поесть», «захотелось испытать оргазм», «захотелось убежать», «захотелось спать» — вся это детерминация-из-нутра, как оную именовал Библер, к решению отношения не имеющая. Решение, это когда можно и не решать. А если хочется есть — как это не есть-то? Надо есть. И вот если только природные нужды, о моральности речь не идет. А вот «делать гадости» — вполне может пройти этот тест, ибо природной необходимости к ряду гадостей не существует.

Пункт номер два — осознанность. Всего-навсего способность выписать на бумажку свои правила. Те самые — любые правила, которые не суть природа. То есть понимать, как ты функционируешь. Инструкция по эксплуатации самого себя, скажем так. Тест на рефлексию, на минимум оной. Отсекающий законченных дураков. Ибо чтобы совершенно себя не знать («ах, я такая загадочная», «ну типа я нормальный пацан, и чего еще?», «накатило, ну и это… того») — надо быть законченным.

Главный пункт — третий. Отсутствие двойных стандартов. Верность собственному выбору, каким бы он ни был. Все! То есть свое действие ложится на ту же оценочную шкалу, что и действия окружающих. Как к себе, так и к ним.

Вполне могу счесть моральным человека, предающего друга за 100 тысяч долларов — если он считает вполне нормальным такое же отношение и к нему. Типа: «сдал меня Петруха на смерть, ну да кто не сдаст — за двухкомнатную квартиру-то?». Он может после этого не любить Петруху, но совершенно не осуждает его перед лицом гипотетического третьего-высшего, к чему и сводятся все моральные осуждения.

Правда, такие стоики — редкость. Обычно предатели будут возмущаться «Петрухой», но убери это возмущение, и все нормально.

Сатанист, приносящий человеческую жертву, может быть омерзителен эстетически, да. Аморальным же его делает только одна особенность, если она есть — неготовность стать жертвой. Если сатанист группы Альфа, которого сейчас будут резать словившие его сатанюги группы Бета, вполне это принимает как норму, он вполне хороший человек (скажем корректнее — у меня к нему нет никаких нареканий морального плана, что, конечно, не исключает не любовь по иным причинам, к морали отношению не имеющим). Морально безупречен будет урка, который после обчистки его квартиры поднимет стопку с пожеланием — «ну, чтобы пацанов не словили!». Я даже готов допустить, что теоретически идеальный сатанюга и идеальный урка где-то водятся. Правда, сомневаюсь в большом количестве их сугубо практически… Еще раз: вся претензия к этим товарищам сводится лишь к двойному стандарту, и только. Не будь двойного стандарта — все хорошо.