Гуманное оружие
Шрифт:
– Ты нимфоманка, – сказал Игорь ей в ответ.
– Нет. Я хорошая девочка, – возразила Даша. – Просто мне хочется. Не знаю, почему.
И тут Игоря осенило.
Он понял, откуда исходят эти волны покоя, которые пронизывают его тело и мозг.
Личинки!
Наверное, Даше ее личинка подарила другую волну. Но в том же ключе – чтобы было хорошо.
– Я знаю, почему, – сказал Игорь. – Просто мы им понравились.
– Кому? – удивилась Даша.
– Личинкам, – пояснил он и коснулся рукой лба. – Не знаю, как это вышло… Но, может, они
– Здорово, – прошептала Даша, потягиваясь, как довольная кошка.
И приникла к нему всем телом, словно пытаясь передать юноше свой эротический запал.
Это подействовало. У девушки действительно был незаурядный темперамент.
Интересно, это всегда так или только сейчас, когда личинке вздумалось покайфовать?
А впрочем, не важно.
На этот раз Игорь и сам насладился в полной мере, вдумчиво и серьезно, не отвлекаясь на посторонние мысли.
А потом сказал:
– Знаешь что… Они ведь нас теперь не убьют. Они вообще не сделают нам ничего плохого. Я чувствую.
Снежная Королева в Пулкове говорила ему, что личинка не способна на эмоции. Когда Хозяин даст ей сигнал убить носителя – она убьет, даже если погибнет при этом сама.
Способность действовать разумно личинка приобретает только по мере созревания, превращаясь во взрослого Хозяина. Но в теле разумного существа мунгара зреет долго: 16 истинных лет, как выразилась Снежная Королева.
Сколько это в земных единицах времени, она не уточнила, но уж наверняка личинка не успела созреть за те несколько часов, пока она находилась в теле Игоря.
И все-таки он был уверен, что личинка не причинит ему вреда. Она как будто сама сказала об этом его мозгу.
И почему-то Игорь не сомневался, что ей можно верить.
А если так, то ну их к черту, этих пришельцев.
Самое время бежать.
58
Бежать!
Это был основной мотив поведения питерцев в эту ночь.
Люди специально дожидались ночи, чтобы под ее покровом любой ценой вырваться из города.
Они, конечно, знали, что как раз на этот период приходятся белые ночи, но мало кто представлял себе точно, когда они начинаются и когда кончаются.
Ночью все люди спят, и только редкие романтики гуляют по набережным.
И когда встал вопрос о бегстве из города, всех охватила иррациональная надежда, что конкретно в эту ночь темнота наступит. Хотя бы на пару часов, на час, на полчаса, чтобы успеть добежать от окраинных домов до леса.
А если не наступит темнота, то, может быть, пришельцы заснут или ослабят внимание от бессонницы. Не зря же время после двух-трех часов ночи считается у часовых «собачьей вахтой».
Людям свойственно переносить свои представления и привычки на других. В том числе и на пришельцев – особенно если по радио говорят, что они очень похожи на людей.
А еще люди крайне редко соглашаются признать свое положение безвыходным.
В тонущем
И вот с вечера в Санкт-Петербурге началось активное целенаправленное движение.
По проспектам, улицам, бульварам и переулкам бежали и быстрым шагом шли группы людей, которые кое-где сливались в толпы.
Движущихся машин на улицах было мало. Те, кто имел свой транспорт, рванули к окраинам гораздо раньше, еще днем. И в большинстве своем застряли в пробках и попали под голубой град.
А теперь по их следам двинулись пешие горожане.
Им не страшны были пробки, зато страшны параболоиды.
А параболоиды ходили по головам, и было большой удачей юркнуть в ближайший дом.
После каждого нового налета уцелевшие некоторое время двигались перебежками от дома к дому. Но если параболоидов долго не было, поредевшие толпы снова вытекали на тротуары.
Некоторые снова и снова пытались штурмовать метро, но туда пропускали только детей, самых маленьких – с матерями, а остальных – без, если только начальник охраны не проявлял особую доброту.
Время от времени на станции метро пикировали параболоиды и секли сразу всех – и мирных граждан, и оцепление. Но вечером они еще не проявляли чрезмерного усердия и без особой надобности не использовали белый град.
Разозлились пришельцы только после ночного ввода войск.
Тут уж параболоиды развернулись в полную силу. В ход пошли «вонючки», белый град и шары разных цветов – даже огненные, которыми пока только пугали, но получалось очень впечатляюще.
Во всяком случае, когда еще через пару часов появились слухи об ультиматуме и тотальном уничтожении города, никто не усомнился, что с этим у пришельцев не будет никаких проблем.
Тут и грянул завершающий аккорд.
Люди, отхлынувшие от центра города и заполонившие дома окраинных кварталов, где они пережидали приступ инопланетного гнева, поняли, что ждать больше нельзя.
Известие, что пришельцы с минуты на минуту начнут жечь город, вынесло людей на просторные улицы спальных районов, в широкие дворы панельных многоэтажек.
И оказалось, что людей этих много. Так много, словно весь город взяла в кольцо одна огромная безумная толпа.
Передним рядам бегущих был виден лес, к которому они так стремились. Но от леса на них заходили параболоиды.
Их становилось все больше, они подходили из центра города и со стороны залива, где громадный корабль выпускал в воздух все новые порции бесшумных черных ос.
Если кому-то одному из ста удавалось от них убежать, проскочив буквально между струями, он мог считать себя заново родившимся. Хотя даже лесной покров не был гарантией спасения.
Параболоиды сбрасывали на лес голубые шары и «вонючки». У тех и других был ограниченный радиус действия, но когда «тарелки» обильно засыпали шарами край леса, уберечься от их испарений было трудно.