Гур
Шрифт:
— Забрала оружие. И лошадь расстреножила.
Я это видел. Кивнул, указал на подстилку.
— Садись, перекуси. Я — Гур. Помощник хранителя свитков местной обители ордена Знающих.
Взял чашку и отхлебнул наваристого супа. Развернул тряпицу, достал лепешку, разломил, половину отдал сотрапезнице. Молчание.
— Мое имя — Майта.
От неожиданности я вздрогнул и посетовал на потерю контроля. Майта, уперев взгляд в головешки костра, глухо продолжила:
— Их было несколько, одного я убила, но получила чем-то по голове. Очнулась утром здесь, никого не видела.
— Ешь, тебе станет
Она покусывала душистую, еще теплую лепешку, меланхолично запивая супом. Бедная девчонка. Звери. Поймали мясо для потехи, пошли убивать ради наживы и нарвались на собственную смерть. Мир стал чище. Хорошо, что ее всего лишь избили, а не успели надругаться над телом и изорвать в лохмотья душу.
Майта доела суп, деликатно промокнула чашку и губы остатком лепешки. Как славно это у нее получилось.
— Я живу у Серой речки, в верховьях. Там где кончается Перепелиная гряда.
А я и не знал, что в тех местах живут люди. Многочисленные ягодники и родники, но недобрая репутация. День пути отсюда. Что злодеи делали так далеко от своего лежбища? Видимо, прятали награбленное, которое не смогли сбыть.
— Я живу одна уже год, после того как все родные и соседи умерли от черного мора. Его принесло из-за гряды.
Ох. Какое горе. Теперь понятно, почему у нее такая внешность. Выжившие после этой ужасной болезни женщины теряли все волосы, даже ресницы, и становились бесплодными. А мужчины не выживали вовсе.
— До этого двенадцать лет воспитывалась и обучалась в женской обители ордена Верных. Участвовала в боевых операциях. Как одна из первой десятки выпуска получила звание сотника меченосцев, решила заехать к родным перед службой в столице.
Превосходное военное образование. Орден Верных являлся основным поставщиком командных кадров для военных формирований королевства. Наверное, лучшая в мире подготовка. И теперь ясно, почему жила дома одна целый год. Соблюдала карантин.
— Майта, едем к тебе, нам по пути, далее я направляюсь в столицу, а ты — как пожелаешь.
Мы снаряжали лошадей, проверяли упряжь, вязали багаж. Я глянул на ее обувь, в порядке. Сели на коней. Осмотрелся. Чисто.
Вперед.
Майта. Освобождение
Самое главное в жизни — жизнь.
Ханта
Нет страшнее — быть чьим-то рабом.
Исиант
Я беззвучно застонала от ощущения бессилия, услышав лошадиное ржание и приближающиеся шаги. Будучи связанной, не могла использовать боевые навыки, чтобы противостоять зверью. Однако, не слышалось ни дурного гогота, ни хрюкающего сопения, присущих этому типу двуногих животных. Гогот от слабого развития разума, хрюканье от хронической простуды при долгих лежаниях в засадах. Наоборот, раздался ровный голос, ободряющий и успокаивающий. Осторожные, даже ласковые, руки аккуратно срезали веревки и ремни, приподняли меня и бережно усадили. Макушка ныла неимоверно, руки ободраны и все в грязи и траве, я ведь ползла, как-то отталкиваясь от земли связанными локтями и коленями, а где возможно, перекатывалась. Слегка передохнула и взглянув на спасителя, ощутила некоторую оторопь. Такой же лысый, как и я, светлая кожа, почти белая, точно как моя. Пережил черный мор? Невозможно, он же мужчина. Человек
— Где они? — задала главный вопрос.
— Мертвы, — услышала ответ, видимо он их убил и спас меня. А то, что мне досталось, неважно, главное, что негодяев уже нет на свете.
Человек вручил мне мыло, одежду и я пошла к ручью отмываться. Холодная и прозрачная вода освежила кожу. Сполоснула испачканную одежду, надо потом перестирать.
Мы обедали. Суп вкусный, знаю этот походный суп из измельченного сушеного мяса морской черепахи и прессованных овощей, он очень дорогой, поэтому употребляется лишь богатыми особами. Затылок ныл, но уже меньше.
Во время обеда посматривала на Гура, так его зовут. Белая кожа, череп, отблескивающий на солнце, серые глаза. Почему волос нет, не черный мор же, не может быть он. Прервала молчание, представилась. Легкая гримаса пробежала по лицу Гура. Рассказала о себе. Гур неторопливо доел суп, взял лопух, протер чашку.
Поднявшись на ноги, он протянул мне руку, помог встать. Она у Гура крепкая и теплая. И вообще он — статный мужчина. Известил, что к моему дому поедем вместе, ему по пути.
Мерин ловко переступал с кочки на кочку, избегая кротовых нор. Мягкая почва глушила стук копыт, мы ехали вдоль опушки в направлении тракта. Солнце уже давно скатилось за полдень.
— Через десять верст, на перепутье, неплохой постоялый двор, там заночуем, — сказал Гур, — возьми.
Подъехал поближе и положил мне что-то из одежды на луку седла. Взглянула, плащ с капюшоном.
— Перед корчмой набросишь, чтобы люди зря не таращились.
А вот и тракт. Путников немного, виднелся хвост удаляющегося каравана. Догоняя его, мы перешли на легкую рысь. Гур периодически прикрывал веки, как будто что-то вспоминал. Повод свободно лежал на шее лошади. Он что, только ногами управляет? Где оружие, клинки, арбалет? Меч есть, рукоять рыцарского бастарда выглядывала из левой переметной сумы. Левша? Непохоже. Почему не пристегнул? Чем он сражался с разбойниками?
— Рыцарь, как ты расправился с грабителями?
— Магией.
Тогда понятно. Таким меч не очень-то и нужен.
— Обгоняем караван.
Перешли на быструю рысь. Приблизившись к авангарду, Гур вынул орденский знак и махнул главному охраннику рукой, приглашая к разговору. Обменялись репликами. Гур что-то растолковал начальнику охраны.
— Благодарю, командор. Принял к сведению.
Ого, командор ордена, если ему и за тридцать, то едва, а уже такой высокий чин. К сорока годам станет генералом. Мы оставили караван сзади, не замедляя бега.
Вот и перекресток, дальше виднелся мощный забор постоялого двора. Остановились. Гур осторожно убрал полотенце с моей головы, еще раз легко коснулся затылка. Я накинула плащ и мы въехали в ворота, Гур соскользнул с лошади, подошел ко мне и подал руку, помогая спешиться.
— Спасибо, я бы и сама…, командор, как к тебе обращаться?
— Гур. Пока кровоподтек не исчезнет, остерегайся резких движений. С лошади не спрыгивай.
Поправил капюшон плаща и двинулся к корчме, указав двум работникам на лошадей: