Гурман
Шрифт:
— Извините, — сказала Катя без особого сочувствия.
— Послушай, девочка моя, ты сама-то веришь в то, что это он?
— Не знаю, — последовал ответ. — Я уже ни в чем не уверена. Знаете, что мне сказали следователи? На столе Олега стояли мои туфли, чисто вымытые. Он действительно собирался идти ко мне и, если бы не полицейские, наверное, пришел бы. В одной туфле нашли сверток с надписью «Моей любимой Катюше». В нем был отрезанный член.
Мила побледнела, но Катя даже не взглянула на нее.
— В полиции назначили экспертизу, но и так уже понятно, кому принадлежала эта
Мила кашлянула.
— Катя…
— В доме Олега нашли жилетку Гоши, всю изрезанную. Она валялась при входе, вроде как половой коврик. Когда изучили его компьютер, даже у полицейских волосы дыбом встали! Какой только мерзости он не держал у себя! Расчлененка, казни, некрофилия! В его столе была целая папка, подборка статей о Живодере. В полной хронологии, с самого начала и до сегодняшнего дня. Все аккуратненько разложено, сцеплено зажимчиками и скрепочками! Понимаете, Мила? Он тащился от этого садиста, мечтал написать о нем книгу! От мысли, что этот человек прикасался ко мне, меня начинает тошнить. — Она закрыла окно и шагнула к столу. — Он убил своего отца, Мила. Зарезал и запихнул под кровать. Прятался на чердаке, когда приехал наряд, после чего убил полицейских. Всех троих.
— А мать?
— Парализованная мать была в другой половине дома, слышала крики, но ничего не могла поделать. Потом дом пытался поджечь мотоциклист, одноклубник Гоши. Его уже задержали, и он во всем признался. К счастью, мать Олега осталась жива, она сейчас в реанимации. Бедняжка узнает, что случилось, и, думаю, будет сожалеть, что не умерла, — сорвалось у нее с губ.
— Солнышко, я однажды видела этого Олега. Обычный парень. Да, у него, наверное, немного помутилось сознание на почве этих жутких убийств. Он пишет ужасные книги. Но неужели ты всерьез веришь, что этот мальчишка мог убить полицейских, трех взрослых вооруженных мужчин? Олег не похож на профессионального убийцу.
— Я не знаю, — устало сказала Катя. — Его ищут, а он как сквозь землю провалился. — Девушка посмотрела на свою чашку, к которой даже не притронулась. — Чай остыл. Вы ничего не едите. Простите, что я испортила вам аппетит.
— Все в порядке.
— Ладно, мне пора. Скоро стемнеет. Я не хотела бы встретить Пылаева где-то в кустах у своего дома.
— Катенька, может, ты все-таки останешься? Ведь пока его не поймали, твоя жизнь в опасности!
Катя печально покачала головой.
— Значит, так тому и быть. Это моя карма, как вы говорите. Сегодня звонил следователь. Сказал, что решается вопрос о том, чтобы ко мне приставили охрану. Можете в это поверить? — Катя криво улыбнулась. — У меня будет личный телохранитель. Обалдеть!
— Я зайду к тебе завтра, хорошо?
Катя вышла в тесную прихожую и сказала:
— Вы можете приходить, когда захотите. Вы вообще единственный человек, которого я всегда рада видеть.
— Ты на машине?
— Да, — помедлив, ответила Катя.
— Будь осторожна, — сказала Мила, обнимая девушку. — Храни тебя Господь.
Катя ушла, но
Катя соврала про машину.
Она пешком добралась до остановки и села в автобус. Ее машина стояла дома, в гараже, и последние четыре дня девушка передвигалась исключительно на общественном транспорте.
Двери с тихим шипением захлопнулись. Катя села у окна и безучастно смотрела на пейзаж, мелькающий за мутным стеклом.
«Интересно, это вообще закончится когда-нибудь?» — подумала она с отчаянием.
Когда убили Галю, к ней пришел участковый с понятыми. Уставший и раздраженный, он буквально вытащил ее из постели. Лишь спустя несколько минут до сознания Кати дошло, что произошло в их поселке.
Странно, но жалости как таковой она не чувствовала. Страх тоже был притуплен. Когда организм испытывает стресс за стрессом, он начинает воспринимать это как нечто естественное.
Ее стало клонить в сон. В последнее время Катя постоянно чувствовала усталость, как если бы перед этим двигала мебель или пробежала многокилометровый марафон. Кости и суставы ломило, кружилась голова.
«Я хочу, чтобы все закончилось. Чтобы не было никаких маньяков, сумасшедших писателей и всего прочего. Особенно этой проклятой машины. Я побоялась рассказать о случившемся даже Миле, а ведь у меня никогда не было никаких секретов от лучшей подруги матери».
Автобус подскочил на выбоине. Катя услышала справа от себя тихий смешок и медленно повернула голову.
На нее, слегка наклонившись, хитро поглядывал Олег, облаченный в тот самый халат с помпонами, измазанный болотной жижей.
— Привет, детка, — каркнул он. — Куда едем?
Катя широко открыла глаза, хватая ртом воздух.
Автобус уже давно стоял на конечной остановке. Она была одна.
Водитель высунул голову и недовольно заметил:
— Уважаемая, вы тут ночевать собрались?
Катя вышла из автобуса и побрела к дому. У двери долго искала ключи, а когда нашла, дважды уронила их в траву.
Девушка заперла за собой дверь. Снимая на ходу одежду, она прошла в ванную и замерла.
Странно. Шторы были задвинуты. Она никогда этого не делала.
Катя сделала крошечный шажок, со страхом глядя сквозь полупрозрачный зеленоватый полиэтилен. В ванне было что-то темное и большое.
Крик застрял у нее в груди. Шторы были сорваны. Кто-то огромный навалился на нее, хрипло дыша.
— Помогите! — успела крикнуть девушка, а потом сильная жилистая ладонь зажала ей рот.
После того как гроб с телом Георгия опустился в могилу, это было первое официальное собрание клуба. Проводил его Дантист. Байкеры хмуро слушали своего сержанта по оружию. Собственно, поводов радоваться не было. За какие-то пару недель один из крупнейших клубов региона лишился вице-президента и дорожного капитана. Гунна похоронили неподалеку от Слона. К ограде его могилы парни уже приварили рогатый руль от мотоцикла.