Гусар бессмертия
Шрифт:
Офицеров несколько смущал командующий Молдавской армией. Не то чтобы они имели что-то против Чичагова, но адмирал во главе сухопутных войск…
После сдачи адмиралом Сенявиным вверенных ему эскадр Англии доверие армейцев к флоту упало до нуля. Можно ли было в той путаной обстановке поступить иначе или нет, никто особо не задумывался. Важен был сам факт, и потому Чичагову загодя не верили, в то же время понимая, что до его прибытия еще надо дожить.
И что бы ни ждало, жизнь или смерть, вся армия хотела одного.
Хорошего
Тормасов не ждал сосредоточения противника. Первыми границу в нескольких местах пересекли саксонцы – и Тормасов коротким ударом отбросил их от Брест-Литовска. Это было тринадцатого июля, а пятнадцатого авангард русской армии подошел к Кобрину.
Высшее умение полководца – оказаться сильнее противника. Город перед тем был занят пятитысячным отрядом саксонцев под командованием генерала Кленгеля.
У графа Ламберта имелась лишь кавалерия. Родной Александрийский полк, драгунские Стародубовский и Тверской да казаки. Выманить противника в поле не удалось, а в городе все преимущества были у саксонской пехоты. Кленгель рассыпал перед городом егерей, установил орудия и довольно легко отразил первые, прощупывающие оборону атаки.
Зато граф мог не дать врагу уйти, и Ламберт действовал спокойно и основательно, словно дело происходило на маневрах.
– Князь! Возьмите два эскадрона и перекройте дорогу на Пружаны! – коротко распорядился генерал.
– Слушаюсь! – Мадатов радостно вскинул руку к киверу.
Подполковник рвался в бой, словно он сулил несравненное счастье. Да и как иначе, когда враг стоит на твоей земле?
Дорога лежала по другую сторону Мухавца, неширокой и неглубокой реки. Гусары проскочили ее вброд, с ходу, не обращая внимания на ерундовое препятствие.
– В атаку!
Орлов мимоходом привычно отметил, как наклонились пики передней шеренги, а задняя вскинула руки с обнаженными клинками.
Два выставленных в заслон саксонских эскадрона были молниеносно порублены и смяты и в беспорядке помчались к недалекому городу.
Александрийцам ворваться в Кобрин на плечах противника не удалось. Ряды расстроились при атаке, к тому же дальше сильно мешали различные канавы, а тут еще путь преградили умело укрывающиеся за всевозможными препятствиями егеря…
– Валериан Григорьевич! Что делать будем? – Орлов подскакал к командиру, пристально всматривающемуся в сторону противника.
– Какой приказ был? Не выпустить. Значит, будем не выпускать! – темпераментно отозвался князь.
Однако на лице его была досада. Он был уверен, что, попробуй Кленгель двинуться здесь даже со всеми силами, сумеет задержать его на какое-то время. Вряд ли слишком большое, но даже небольшой выигрыш во времени позволит перебросить сюда хоть какие-то подкрепления. Но было обидно стоять в виду города – и не иметь возможности ворваться в него.
– Сюда бы хоть роту пехоты, – не выдержал Орлов.
Они с подполковником стояли ближе всего к противнику. Фланкеры
Откуда-то далеко слышались нечастые ружейные выстрелы и еще реже – пушечный гром.
– Не томи душу, а?
Оба офицера знали: никакой пехоты в распоряжении Ламберта в данный момент нет. Должна подойти, но вот когда это будет…
Кленгель тоже должен был понимать, что нынешняя ситуация не вечна. У него был простейший выбор: или обороняться до конца в расчете на подкрепление из Пружан, или попытаться самому вырваться из города, пока не подошла помощь к его врагам.
Цепь вражеских егерей осторожно тронулась с места.
– Фланкеры вперед! – махнул рукой Мадатов, и его голос был немедленно продублирован батальонным трубачом.
От эскадрона Орлова выскочил взвод Лопухина. Еще один взвод двинулся от другого эскадрона.
Три десятка стреляющих дробью мушкетонов – невелика сила, однако егеря сразу стали пятиться назад на прежние позиции.
Особо радоваться было нечему. Двух эскадронов все равно было маловато. Пока речь идет о пробе сил – еще куда ни шло, но если Кленгель решится на что-то большее, то придется до самоубийственности трудно.
Ламберт тоже это прекрасно понимал. Едва шеф александрийцев получил известие, что лесом к городу скрытно подходит отряд генерала Чаплица, как на помощь Мадатову немедленно выступили еще два эскадрона гусар, два эскадрона стародубовских драгун и эскадрон татарских улан. Вдогонку им двинулись два орудия конно-артиллерийской роты.
Кленгель тоже принимал меры. Он твердо решил обезопасить пути возможного отступления и выслал к дороге дополнительные силы пехоты и с ними две пушки с категоричным приказом: во что бы то ни стало сбить русскую кавалерию.
Свежие эскадроны во взводных колоннах еще не успели толком занять указанных Мадатовым мест, как первое ядро тяжело взрыло землю, лишь немного не долетев до гусар.
Князь не сдержал сорвавшегося с губ не слишком приличного слова. Элементарное благоразумие требовало немного отойти, но как раз этого делать и не хотелось.
Прочим кавалеристам выражать эмоции не позволял их ранг. Прикажут стоять и умирать – надо стоять. Прикажут идти вперед или назад – надо идти. Но назад не хотелось. Это же родная земля, та самая, которую они обязаны защищать, и вдруг уступать ее врагу?
Следующее ядро также легло с недолетом.
Затем на поле перед кавалеристами карьером вынеслись два орудия. Номера торопливо покинули седла, отцепили пушки и сноровисто взялись за дело.
Ни у кого из гусар хронометра не было, однако, судя по всему, артиллеристы уложились в те десять секунд, которые давало им наставление, выпущенное еще при покойном императоре Павле Петровиче.