Гусариум (сборник)
Шрифт:
– А может, он из нашего времени? – спросил я, припоминая, что частенько авантюристы пытались вмешаться в ход времени. Вот кого-кого, а их проконтролировать сложно. Одно дело налаженная агентурная сеть в прошлом, и совершенно иное одинокие авантюристы.
– Да нет. Из этой эпохи он. Видел я его и даже по делам служебным разговаривал. Он только деньги, семьдесят тысяч рублей, запросил.
Я понимающе посмотрел на Акима Феодосьевича и вдруг воскликнул:
– Слушайте, Аким Феодосьевич, а какое сегодня число?
– Вам
– По григорианскому.
Алкевич назвал. До Бородинского сражения оставалось совсем ничего.
– А успею? – поинтересовался я.
– Если сохранить аэростат, – проговорил Аким Феодосьевич, – то не знаю, а если уничтожить, чтобы он в руки французов не попал, то вполне.
После задушевной беседы и ночи, проведенной в доме секретного агента, с бумагой с подписью самого Ростопчина (откуда Алкевичу удалось ее достать) я выехал в карете к селу Воронцову.
Бумагу долго рассматривали. Потом начали задавать вопросы. Я честно отвечал, благо накануне был проинструктирован Акимом Феодосьевичем. Затем побеседовал с немцем. А что я, собственно, хотел?
Франц Леппих действительно оказался немцем. Долго меня разглядывал, а потом прямо в лоб спросил:
– А зачем мне нужен обер-офицер Литовского полка?
– Есть опасения, что аэростат могут захватить или, на худой конец, уничтожить французы.
Немец подивился на столь дивные слова, что прозвучали из уст дворянина, как было указано в бумагах, и произнес:
– Хорошо. Делайте, что хотите, но только в мою работу не лезьте. Знаю я вас, русских.
У меня промелькнула мыслишка, что Аким Феодосьевич мог и ошибаться. Человек, что сейчас расхаживал передо мной, куря трубку, вполне мог быть попаданцем. Только не из моей эпохи. Попытаться его остановить? А смысл? Дело-то мы делаем с ним общее.
– Я хотел бы сам убедиться, господин Леппих, – сказал я, выделяя каждое слово, – в том, что воздушное судно, кое вы обещали построить государю-императору, существует.
– Что ж, это возможно, – кивнул немец. – Только у меня одно условие, граф.
Я покосился на него.
– Оставьте здесь оружие и трубку.
– Я не курю, господин Леппих.
– Один? – удивленно спросил я.
– Пока один, – вздохнул немец.
– А как же обещание Его Величеству?
Леппих опустил глаза. Видимо, что-то складывалось не так, как он рассчитывал. Я вспомнил письмо, что прочитал накануне. Александр I писал, что немец обещал пятьдесят таких вот аэростатов, причем оснащенных по полной программе, а именно: небольшими пушками, которые должны были обслуживать не менее сорока человек.
– Не выходит у меня пятьдесят шаров, – помрачнел он. – Один бы создать.
– А что, были сложности?
– Были, – признался немец. – Месяц назад в окрестностях был замечен французский
Выходит, замедление было вынужденное. Впрочем, и одного шара достаточно, чтобы изменить ситуацию под Бородином. Главное, его сохранить и не дать в руки французам. Рука так и потянулась к чему-нибудь деревянному.
Оболочку именно для меня накачали газом. Я поразился – она напоминала кита. Рука невольно потянулась к материи, но немец меня остановил:
– Тафта. Видите, граф, пришлось переднюю часть шара сделать широкой, а заднюю узкой.
Я кивнул и только сейчас обратил внимание – верхняя часть шара была накрыта сетью. Гондола составляла с килем одно целое. На земле аккуратными пачками лежали перемотанные веревкой «весла». В воздухе эти крылья должны были, по замыслу немца, передвигать аэростат.
– И вы считаете, господин Леппих, – поинтересовался я, – полетит?
– Еще как!
Глаза механика светились адским пламенем, и я понял, что вряд ли он является обычным шарлатаном. А деньги, которые он запросил у императора, так из-за того, что просто не рассчитал. Вот тебе и малой кровью.
Несколько дней пролетели в Воронцове впустую. Меня поселили в одном из домов. Я тут же затребовал к себе офицеров. Объявил (новость, конечно, не стала сюрпризом), что французам известно об аэростате. Попросил усилить охрану объекта и продемонстрировал фальшивую бумагу, которая давала мне полномочия.
Меня разбудили голоса. Я вскочил с кровати и подошел к окну. Сквозь природную слюду было плохо видно.
– Говорят, батюшка, солдаты неприятеля идут со стороны Смоленска, – сказала хозяйка дома, у которой я был на постое.
– Много? – машинально спросил я. Рука так и потянулась к кобуре, которой не было.
– А бог их знает, граф, – отозвался немец, подымаясь с кровати.
– Так чего же ждем?! – воскликнул я.
Быстро стал одеваться. Военная сноровка сделала свое. Когда у меня на голове был кивер, Леппих только натянул штаны.
Со шпагой в руках я выскочил на улицу. Там меня уже ждал унтер-офицер Пришибеев.
– Французы, ваше благородие, – отрапортовал он.
– Много?
– Человек двести.
То, что мне не выдали более подходящее для этой эпохи оружие, – это минус. В том, что передо мной был враг, ради которого я отправился в прошлое, сомневаться не приходилось. Вооруженный револьвером начала двадцатого века, агент франко-английских спецслужб выделялся на общем фоне. Его нужно было брать живым. Арест это как минимум доказательство того, что кто-то вмешался в историю. А уж там пусть руководство решает, что с ним делать.