Гусарский монастырь
Шрифт:
— Да ведь вы же в Рязани живете, далеко!
— Ничего, можно приехать!
— Слушайте… все это так непонятно… — произнесла Леня, и в голосе ее послышались легкая тревога и волнение. — Зачем вам это нужно?
Ответ был на губах Светицкого, но он не решился произнести его.
— Мы же друзья… — сказал он. — Я места себе не нахожу дома! А вы мне книг дайте: я ничего не читал, ничего не знаю. Друзья помогают друг другу. Хорошо?
Леня молча протянула руку, и Светицкий опять поцеловал ее. Лицо Лени подернулось на этот раз краской.
—
Глава XXII
— Я уж посылать за тобой собиралась! — встретили на балконе Леню слова Людмилы Марковны. Она уже проснулась и, видимо, была в хорошем настроении. — Где гуляла?
— Читала в аллее…
Что-то не совсем обычное почудилось Пентауровой в коротком ответе и в голосе Лени. Старуха последила глазами за девушкой и убедилась, что что-то произошло.
— Поди ближе… — проронила она.
Леня подошла к креслу. Щеки ее начали алеть.
— Да не в пол гляди, а на меня… Теперь сказывай, что было?
— Право, ничего… Светицкий приезжал… — ответила Леня.
— Светицкий?… Гусар, что ли?
— Да.
— Зачем? Где он?
— Уехал.
— Зачем приезжал?
— Да не приезжал… — И Леня рассказала, как встретилась с ним в саду и о чем они говорили.
— Чудно… — выслушав, произнесла Людмила Марковна и закрыла глаза. Думы охватили ее, думы, все чаще и чаще начинавшие роиться в голове ее.
С первых же слов она угадала, для кого и зачем приезжал молодой гусар; обратила она подозрительное внимание на него еще на похоронах сына, но Светицкий был так почтителен и скромен, что даже понравился ей, чего удостаивались очень немногие.
И вот теперь свиданье… С другой стороны она ясно понимала, что все это в порядке вещей, и девушку от таких разговоров и встреч уберечь нельзя. Но вот именно с этого-то места дум черствое для всех сердце Людмилы Марковны начинало больно сжиматься: с какими намерениями будут ухаживать за ее Леней? Что ждет ее в недалеком будущем, после ее смерти? Вольную она ей добыла, но ведь это еще далеко не все! Леня умней и воспитанней всех известных ей барышень, но она крестьянка. На какую же партию может рассчитывать она? Какие встречи ждут ее в жизни, какие речи после ее смерти будут вести с «девкою» наглые люди?
— Завтра, сказал, опять приедет? — проговорила, открывая глаза, Пентаурова.
— Да.
— Приведи его ко мне. Не хочу, чтоб люди болтать стали всякий вздор, поняла?
— Поняла… — ответила совсем смущенная Лени: она и в самом деле прозрела многое из происшедшего.
Ни во весь остальной день, ни на следующий Пентаурова о Светицком не обмолвилась ни словом и только в конце обеда бросила приживалкам:
— Гостя жду. К двум часам кофей чтоб был!
Как всегда, с помощью Лени перебралась она из-за стола на свое кресло и вытянула ноги. Леня побыла на балконе,
Темные глаза старухи открылись, как два провала, и провожали стройную белую фигуру девушки до тех пор, пока та не скрылась среди зелени.
Светицкий давно ждал, стоя на повороте, и, завидев идущую Леню, бросился к ней с радостным лицом.
— Вот и вы! Но какая строгая, сердитая?… Отчего?
— И не сердитая, и не строгая… — ответила Леня. — Но зачем вы обманули меня вчера, Дмитрий Назарович?
— Я? Каким образом? — пробормотал Светицкий.
— Зачем вы приезжали вчера?
Взгляды их встретились.
— Чтобы вас видеть… — тихо, но твердо проговорил он.
— Вот видите… — Леня покачала головой. — И совсем это ненужно!…
— Мне лучше знать, нужно это или ненужно! Вам, конечно, все равно, а мне нет!
— Милый Дмитрий Назарович, — вдруг таким тоном сказала Леня, что сердце у Светицкого вздрогнуло, — давайте забудем все это лишнее и останемся просто друзьями. Ведь вы хотели моей дружбы?
— Лишнего ничего не было…
— Вы пошутили со мной — и довольно, правда?
— И не думал шутить.
— Значит, вы хотели обидеть меня?
— Вас?! Разве обижают… — Он запнулся, отвернулся и договорил глухим голосом: — Тем, что любят?
Леня закрыла лицо руками и вдруг заплакала.
— Ну вот, ну вот!… — совсем по-детски произнесла она сквозь слезы.
— Я без вас не могу жить, Леонида Николаевна, — сказал Светицкий, — я не виноват в этом! О чем же вы плачете? — Он осторожно взял ее руки и открыл лицо ее. Она овладела собой.
— Я дворовая девушка, Дмитрий Назарович, — ответила она, — со мной можно шутить и с любовью!
— Неправда! — крикнул чуть не на всю аллею Светицкий, и лицо его исказилось таким гневом, что Леня в испуге отступила назад. — Мне все равно, кто вы, для меня вы выше всех в мире, я знать ничего не хочу; поймите же, я люблю вас! — в исступлении закончил он, падая на колени. — Будьте моей женой, Леня!
— Что вы, опомнитесь?! — в смятении произнесла она. — Я вам не пара… Это у вас пройдет, забудется… Встаньте же!…
— Нет, не пройдет, не забудется! — с какой- го угрозой сказал, вставая, Светицкий. — Некому и забывать завтра будет!… Прощайте! — И он повернулся, чтобы уйти.
— Постойте! — вскрикнула Леня, протягивая ему вслед обе руки. — Куда вы?
— Здесь делать мне нечего… — мрачно отозвался гусар. — Это вы надо мной шутите и издеваетесь! Я в последний раз спрашиваю: хотите быть моей женой?
Леня подошла к нему и взяла его за руку.
— Вы меня любите? — спросила она.
— Да! — тоном убийцы ответил Светицкий.
— И значит исполните мою просьбу?
— Да.
— Подождем говорить об этом!
Светицкий сделал нетерпеливое движение, но Леня не дала ему заговорить: