Гусары, молчать! Том 8
Шрифт:
Для этого, правда, мне надо знать, у кого из глав кланов Российской Империи есть подходящие отпрыски. Поскольку мне всегда наплевать на это было, я лишь про Рюриковичей знаю, которые ко мне свою дочурку сватают.
«Хмм… Так может её под Колю и подложить? Достаточно немного поработать с чужим разумом… Стоп!», прервал сам себя. Нельзя таким заниматься! Ни в коем случае, чёрт побери!
И это я даже не про сводничество, пусть и оно может не лучшим образом сказаться в будущем. Кто знает, вдруг у них всё закончится плохо, а меня ещё виноватым сделают. Тут плевать, это уже не мои проблемы
Говорю о своих идеях повлиять на чужой разум. Да, я не только допускаю воздействие на мозги моих противников, но и приветствую это. Но ни в коем случае нельзя даже задумываться о том, чтобы подправлять мысли друзей, товарищей, да и незнакомых мне людей. Эдак можно и до комплекса бога доиграться. Узнают о подобном — весь мир ополчится и поставит себе цель прикончить меня по вполне логичной причине, ведь каждый может оказаться следующим, до кого дотянутся мои руки. Ох, как же всё это сложно…
Глава 26
Едва самолёт начал снижаться, как я отбросил все мысли из своей головы и прильнул к иллюминатору. Пусть у меня и будет возможность в будущем добраться до этого острова самостоятельно, осмотрев его с высоты птичьего полёта, но интересно же, чёрт побери!
Я отслеживал направление, в котором мы летели. Уверен, что остров на экваторе где-то в Тихом океане. В прочем, если даже очень детально вспомнить карту этой местности, то можно отметить, что никакой остров на ней не отображён. Откуда, в таком случае, здесь появилась эта суша, которая размером может сравниться с той же Москвой?
«На вулканический остров не похоже», хмыкнул я, переходя на магическое зрение. Да-да, посещал я вулканы, отлично помню своё состояние, когда смотрел вниз. Там такие бешеные клубки энергии крутились, что мне аж нехорошо было. Здесь же лишь тишина и спокойствие, не больше. Неужели это что-то рукотворное? Слишком ровные края для полоски суши, которая создана самой природой.
Это ладно, но ведь данную территорию ещё и обслуживать как-то надо. Современные самолёты если и способны приземлиться на поле без ямок, то вряд ли взлетят без дозаправки. А тут — аэропорт, который не выглядит так, словно на нём годами никто не бывает. Дома виднеются, другие крупные сооружения, рядом с которыми люди бродят.
Если это и тайная база, то слишком много человек о ней знает. Обычно, в таком случае, по миру слушки различные идти начинают. Вот только я ни разу не слышал ничего подобного. Понятия не имел, что существует даже сам Совет «Абсолютов», пока не переварил в себе память Миштрасса. Очень серьёзно тут подходят к сохранению тайн, не иначе.
В прочем, то, что я об этом месте не слышал, не значит, что о нём кто-то может быть в курсе. Информация о подобном просачивается, невозможно её утаить. Один из работников в баре ляпнет, там услышали, дальше понесли. И так далее, и тому подобное. Вполне возможно, что само месторасположение в тайне держат, а на остальное уже плевать, тем более мне.
Магическое зрение, кстати, показывает достаточно большое количество магов нулевого ранга. Намного больше, чем их есть по официальным источникам.
«Чёрт побери, почему я всё рассматриваю с точки зрения возможных проблем?», подловил я себя на этой мысли. Причём так же не всегда было, лишь в последнее время активизировались подобные размышления. Не нравятся они мне, на здоровье очень нехорошо сказываются.
Да и какие неприятности мне это может принести? Только те, которые вытекают из имеющейся в моём арсенале магии разума, не больше. «Абсолютом» больше, им же меньше — по барабану.
Посадка вышла мягкой, Тихомиров уже начал спускаться по трапу, а меня Романов остановил, решив провести небольшую лекцию.
— Знаю, насколько ты резкий, но постарайся не нажить себе здесь новых врагов. Это очень мнительные люди, которые способны запомнить даже любой неосторожный взгляд в их сторону, что можно интерпретировать как ухмылку или неодобрение. Каменное лицо сделай… Ах, да. На всякий случай — не вздумай считывать чужие мысли. В этом случае тебя попросту прихлопнут как блоху, даже не поморщатся. Не особо вашего брата здесь любят…
Предупредил, показал, что слегка переживает за меня, да ещё и напугать попытался. Ох уж этот Император, вот уж кто в интригах мастер, так это он. Мне до подобного ещё жить и жить. Да и то, сомневаюсь, что достигну таких же величин, как и он.
Уверен, Михаила Романова подобным с самого детства пичкали, чуть ли не с молоком матери. Мне же все эти интриги претят, люблю действовать прямо и двигаться напролом. Это — моё, всё остальное — от лукавого.
— …И ещё, по всем правилам тебя необходимо было доставить сюда без сознания. Надо, мол, дать остальным взглянуть на тебя и решить, предоставляешь ли ты опасность. Но, раз так вышло… Ты, в общем, будешь первым «абсолютом» на моей памяти, который своими ногами ступит на остров. Тоже не всем может понравиться.
Ой, об этом даже задумываться не буду. Я не червонец, чтобы всем нравиться, так что перебьются. Так-то он, в любом случае, дал мне понять, что наглеть тут не стоит. Буду контролировать себя вместе с попытками прочитать чужие мысли, что у меня на чистом автомате происходит.
Думал, что хоть выйти из самолёта нам спокойно дадут. Не тут-то было, все эти «абсолюты» начали подтягиваться уже ко взлётной полосе, желая взглянуть на меня. Честное слово, пытался заблокировать свою ауру, дабы не ощущать эмоций и слишком громких мыслей, но не получилось. Поэтому некоторые размышления особо «громких» личностей до меня и дошли.
Эмоций много. Любопытство, настороженность и даже брезгливость. Главное — нет искренней вражды или желания прихлопнуть меня. Смотрят, скорее, как на что-то удивительное, пусть и очень далёкое от них.
Мне же захотелось глянуть на того, от кого столько волн брезгливости исходит. Женщина-азиатка, рост невысокий, красоты особой не заметно. Чем это я ей, интересно, так не понравился? Кравчик же, блин.
Не умею я определять, из какой части Азии она вышла. Вполне может быть, что она из той же самой Северной Америки, куда довольно много народу съезжалось веками, желая прикоснуться к богатству, которое столь легко получить во время всеобщей войны.