Гусиное перо (Пьесы)
Шрифт:
З а г о р с к и й. Вы понимаете, что вы наделали? А как мы с вами будем выглядеть, если Веселаго не пойдет на это? А он не пойдет! Во всяком случае, я ему этого первый не предложу. Не те у нас отношения. Ну, что мы здесь стоим, в конце концов! Покажите мне ваши чертежи.
К у з ь м и н. Я вам сейчас принесу. В каком вы номере?
З а г о р с к и й. Да нет у меня никакого номера! Идемте куда-нибудь.
Уходят. Пауза. Входят В е с е л а г о и Л е щ и н с к и й с чемоданами.
Л
В е с е л а г о. Мне необходимо немедленно поговорить с Морковниковым.
Л е щ и н с к и й. Он у них в номере. Он вообще поселился у них в номере. Я даже не знаю, Виталий Андреевич, на кого он работает — на вас или на Загорского.
В е с е л а г о. Вызовите его.
Л е щ и н с к и й. Слушаюсь. (Подходит к телефону.) Двенадцатый. Морковникова. Товарищ Морковников? Передаю трубку.
В е с е л а г о. Это Виталий Андреевич. Здравствуйте. Я нахожусь в вестибюле. Не откажите тотчас же спуститься ко мне. (Повесил трубку.)
А д м и н и с т р а т о р (входит). Послушайте, молодой человек, вы, кажется, из этой компании, что живет в двенадцатом номере? Там около кипятильника уже полчаса сидит один из ваших. Он меня спросил, нет ли здесь черного хода. Он почему-то не хочет проходить через вестибюль. Он что, нездоров?
Л е щ и н с к и й. Не знаю. Я не из этой компании.
А д м и н и с т р а т о р. Нехорошо, молодой человек. Надо помочь товарищу. Он, видимо, в состоянии депрессии. Он сказал, что не хочет с кем-то встречаться.
Л е щ и н с к и й. Я тоже в состоянии депрессии. Я тоже не хочу ни с кем встречаться.
В е с е л а г о. Мне должны были оставить номер.
А д м и н и с т р а т о р. Ваша фамилия?
В е с е л а г о. Веселаго.
А д м и н и с т р а т о р. В. А.?
В е с е л а г о. В. А.
А д м и н и с т р а т о р. Номер на двоих.
Л е щ и н с к и й. Нас двое.
А д м и н и с т р а т о р. Тем лучше. Кроме того, гражданин Веселаго, вам телеграмма из Москвы.
В е с е л а г о. Уже? Скажите на милость. (Прочел.) Так-с! (Спрятал телеграмму в карман.)
А д м и н и с т р а т о р. Прошу вас несколько минут обождать, я распоряжусь, чтобы приготовили комнату. (Уходит.)
Входит М о р к о в н и к о в.
М
В е с е л а г о. Неприятная неожиданность?
М о р к о в н и к о в. Отчего ж неприятная? Наоборот!
В е с е л а г о. Нуте-ка, извольте рассказать, любезный друг, о чем вы здесь за моей спиной с бригадой Загорского сговорились?
М о р к о в н и к о в. Чего ж рассказывать? Вам, видно, и без меня успели все доложить, Виталий Андреевич.
В е с е л а г о. За исключением мотивов, которыми вы руководствовались.
М о р к о в н и к о в. Мотив один: пустить завод в срок.
В е с е л а г о. Следовательно, надо было доработать свой регулятор, а не идти на поклон к соседу. Самолюбие-то должно существовать, хотя бы в зачаточной форме.
Л е щ и н с к и й. Он даже переехал к ним в номер.
М о р к о в н и к о в. Ну, сие от нас не зависит. Просто мест нет. Набилось нас туда как сельдей в бочку. А сейчас еще Загорский приехал и какая-то кинооператорша. Но ничего, работать можно.
Л е щ и н с к и й. Вот видите, Виталий Андреевич, я вам говорил — Загорский, и с ним какая-то кинооператорша. А ты, Морковников, просто наивен. Куриленко сводит личные счеты со своим начальством, а ты ему потворствуешь. Вот интересно, какими он сейчас глазами смотрел на Загорского.
М о р к о в н и к о в. А он его и не видел. Пошел за кипятком и пропал куда-то.
Л е щ и н с к и й. Вот-вот. Испугался и сидит у кипятильника в депрессии.
М о р к о в н и к о в. Гадость вы говорите, Лещинский. А что касается дела, Виталий Андреевич, то другого выхода нет. Лучшего командного прибора, чем у Загорского, нам не сделать. Да и не к чему. А во что бы то ни стало делать свое, пусть худшее, чем то, что уже имеется в технике, — это, Виталий Андреевич, недобросовестно.
В е с е л а г о. А использовать чужую работу, идти на заведомый плагиат — это добросовестно? Существует же авторское право!
М о р к о в н и к о в. Существует еще и здравый смысл.
В е с е л а г о. Но ведь Загорский на объединение все равно не пойдет. Поверьте мне. Я его знаю не первый год. Он мой ученик, но ни авторитет знаний, ни авторитет возраста для него не существует. Я понимаю ваш порыв, я даже готов с вами согласиться, но капитулировать перед Загорским, первым протянуть ему руку — нет уж, увольте, голубчик, увольте.
М о р к о в н и к о в. Ну, это все, как говорится, условности.
В е с е л а г о. Какие же, голубчик мой, условности. Тут же, оказывается, помимо всего прочего, замешана дама. Мне уж, простите, по возрасту не положено вмешиваться в такие романические сюжеты.
Входят З а г о р с к и й, К у з ь м и н, П о п о в и И р а.
З а г о р с к и й. Приветствую вас, Виталий Андреевич.
В е с е л а г о. Рад вас видеть, Сергей Николаевич.