Гусиное перо
Шрифт:
Супруга Клариса старалась Пантюшкина в такие ответственные моменты не беспокоить. Он этого не любил. Она и сейчас бы вмешиваться не стала, если бы Пантюшкин не ушел в себя. Он даже не заметил, как съел все макароны и теперь тыкал вилкой в пустую тарелку. Вот поэтому Клариса и вмешалась:
— Моть, а я думаю, не Зимуха ли это, а? Помнишь, мы его задержали в гараже, он шины выкатывал?
— Зимуха… — усмехнулся Матвей Фомич. — Он давно в Гусихе не живет… А потом что тут у нас брать-то?
— А сберкасса!
— Там сигнализация.
— А
Матвей Фомич не любил, когда жена была умнее его. Потому он Кларисину версию не принял. Отодвинул ее в сторону, громыхнув стулом. И нарочно ничего не сказал. Фуражку форменную надел и в дверь шагнул, под притолокой пригнувшись.
Только спиной пробурчал:
— В магазин я! — А чтоб Клариса не подумала, что он за кремом для бритья или еще за чем по хозяйству, добавил: — На очную ставку…
Так он это сказал, что Клариса поняла сразу: ее Мотя — умнейший мужик и на все у него свое мнение имеется.
Но душа ее была спокойна. У крыльца, возле нижней ступеньки, топор лежал. Матвей Фомич, с крыльца спускаясь, через топор перешагнул.
Клариса такую примету знала — если через топор перешагнешь, то обойдут тебя все несчастья.
Глава 6. Продавщица Люська
В Гусихе было два промтоварных магазина. Старый и новый. Пантюшкин решил поехать в новый. Там более людно. Он оставил мотоцикл возле магазина и подошел к двери. Покосился на потрепанное объявление: «Продается молодой поросенок. Видеть в любое время…» и прикрепил повыше свое, строгое:
«Граждан, заметивших что-либо подозрительное в ночь на 20-е июля, прошу зайти в отделение. Участковый инспектор Пантюшкин».
У объявления сразу же столпилось несколько женщин, и одна ухватила было Матвея Фомича за рукав, а другие чуть не набросились с расспросами, но он вовремя исчез в магазине.
У прилавка, где торговали пуговицами, нитками и расческами, не было ни одного покупателя. Самое подходящее время для откровенного разговора с продавщицей.
— К нам такой товар не завозили… — коротко сказала продавщица, повертев в руках красную расческу. — Во всяком случае при мне…
Пантюшкин подумал, что лучше бы преступник обронил на месте преступления пуговицу. Пуговица, она хоть и круглая, а многое говорит о человеке.
«Или этот Боря приезжий или он купил расческу в старом магазине…» — огорченно подумал Пантюшкин, усаживаясь на мотоцикл. С этой мыслью, что «лучше б вор оказался своим, гусихинским, чужого-то ищи-свищи», поехал он в старый магазин.
Старый магазин находился на отшибе и больше напоминал деревенскую лавку. Возле него всегда была большая лужа. Даже в жару, когда вода испарялась, на дне оставалась липкая блестящая грязь. К луже
Но свиньи, завидев, что к магазину едет милицейский мотоцикл, из лужи вылезли и почтительно посмотрели вслед.
В магазине стояли женщины за ситцем. Коричневыми и оранжевыми огурцами. Продавщица Люська Авдеева наматывала ситец на деревянный метр, тюк проворно скакал по прилавку. Женщины в очереди старались ситец руками потрогать. Люська сердилась.
Люська Авдеева — грубая и невыдержанная. За это ее и оставили работать в старом магазине. В новый, каменный, не перевели. В старом магазине пахнет пылью и калошами. Зимой печка-голландка дымит. Летом свиньи под окнами хрюкают. От этого у Люськи еще больше характер испортился.
Но все равно Матвей Фомич с продавщицей уважительно поздоровался, как и со всей очередью. А Люська ничего не ответила. Только накрашенные ресницы вверх взлетели, и опять тюк по прилавку поскакал, как телега по кочкам.
Матвей Фомич руку в нагрудный карман опустил, где расческа лежала в папиросную бумагу завернутая. Бумажка зашелестела, очередь заволновалась. Все подумали, что милиционер будет ситец без очереди брать. Да еще купит целый тюк! Иначе зачем он на мотоцикле ехал?
— Позвольте, Людмила Трофимовна, вас спросить… — обратился Пантюшкин к Люське. — Давно ли завозили к вам этот товар?
И протянул на ладони расческу.
— А чего мне вспоминать? — дернула плечом Люська. — В январе упаковку получила…
Бабы ахнули, услышав, как грамотно отвечает Люська.
Понимая, что милиционер спрашивает не из праздного любопытства, а дело пахнет преступлением, очередь рты раскрыла, стараясь не пропустить ни одной подробности. А тетка Тося Килимаева, которая не поспела к началу разговора, подумала, что милиционер Люську арестовывать будет. Ей и самой поглядеть хотелось, и сваху пригласить. Сваха тетку Тосю обшивала, а денег не брала. Носила тетка Тося платья и не знала, как сваху отблагодарить. А тут такой случай!
— Так кто же эти расчески купил? — у Пантюшкина от волнения дыхание перехватило. — Хорошо бы вспомнить лиц мужского пола…
Но в этот самый момент прямо под руку просунулась макушка Димы Желтоножкина.
— Тетенька, цветную пленку не завозили? — спросила макушка.
И грубиянка Люська вдруг разулыбалась так широко, что во рту ее замерцал золотой зуб.
— Нет, миленький, не завозили… Хотя пообещали на базе. Может, пока черно-белая подойдет?
Люська, подставив табуретку, полезла на самую верхнюю полку, где между шляпами и аккордеоном лежала коробочка с пленкой. Всем своим видом она показывала Пантюшкину: «А вы слушайте больше, что я грубая и сердитая. Я очень даже отзывчивый человек».