Гусси. Защитница с огненной скрипкой
Шрифт:
– Я мигом соберусь, – сказала я.
Дедушка Вдова ожёг меня взглядом.
– Ничего подобного, – отрезал он.
Я застыла на месте. Конечно, я отправлюсь с ним. Я должна была отправиться с ним!
– С востока дует дурной ветер, – продолжал дедушка Вдова. – Думаю, ты сама уже его чуешь. Наверняка он несёт нам Погибель, и я не могу оставить посёлок без защиты.
– И что с того?
– А то, упрямая ты тупица, что мне нужно, чтобы ты оставалась здесь и проводила Ритуалы, – сказал он. – Защищала посёлок. Следила за тем, чтобы Погибель знала своё место. Которое, позволь тебе напомнить, по ту сторону этих стен.
Я не поверила своим
– Ты хочешь, чтобы я сама проводила Ритуал? – выкрикнула я.
– Именно, – ответил дедушка Вдова. – Я с детства учил тебя именно на такой случай. И ты вполне справишься сама в эту неделю, верно? К тому же ты не одна. У тебя есть Большой Гордо и Сверчок – они помогут.
Сверчок радостно заскулил. Он был так счастлив, что я готова была его пришибить.
– А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг жители придут со своими жалобами? Или ещё что?
– Делай так, как делал я, – сказал дедушка Вдова. – Старайся, как можешь. Будь мудрой и доброй, и главное – умей сочувствовать. Ставь нужды других выше собственных. В точности выполняй Ритуалы, как я тебя учил, и не сдавайся. Ничего не пропускай, не ленись, не пытайся что-то менять. Они работают, только если выполняешь их в точности, от всего сердца и с чистыми стремлениями. И самое главное – ночью держи ворота на запоре.
Дедушка Вдова положил руку мне на плечо и посмотрел в глаза. Когда он говорил, в его дыхании чувствовался запах кофе и трубочного табака, а ещё бессонной ночи и долгой дороги впереди.
– Погибель будет пытаться пролезть внутрь, – продолжал он. – В этом не сомневайся. Она караулит любую ошибку, любой пропуск или небрежность в ритуалах. И даже малейший твой промах – даже если ты отвлечёшься хоть на долю секунды – даст ей лазейку. А уж тогда ты получишь по полной – в этом не сомневайся.
– Что делать, если она всё же прорвётся?
– Не прорвётся, – сказал дедушка Вдова. – Ни за что, если будешь делать так, как я тебя учил.
– А всё-таки?
Дедушка Вдова посмотрел на меня и вздохнул, и плечи у него поникли, а глаза затуманили все беды мира. И на эту секунду он показался таким старым и усталым, словно миллион лет не смыкал глаз, словно готов рухнуть прямо на землю и проспать многие-многие годы.
– У тебя остались книги, и ты многое выучила. Ты знаешь, что делать, когда придёт нужда. Вместе твоё сердце, твой разум и твой дух подскажут тебе верный путь. Вселенная всегда готова говорить с тобой, если только держать уши открытыми, чтобы её услышать.
А потом – и, наверное, это было самое странное, что могло со мной приключиться, – дедушка Вдова притянул меня к себе и обнял так крепко, что я чуть не задохнулась. Вот тут меня проняло. Старик никогда не любил всякие там обнимашки. Что и говорить – мне стало страшно.
– Обещаешь вернуться? – выпалила я.
Он посмотрел на меня, и я успела заметить, что в его взгляде промелькнул страх. Но тут же вернулась на место привычная гримаса.
– Чего это ты всполошилась, девочка? Ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь. Наверняка всё кончится парой часов нудных заседаний, пока свора стариков будет ссориться из-за оборота речи, который все давно успели позабыть. Так всегда бывает.
Но что-то во мне отказывалось ему верить – просто чуть-чуть. И гусеница тревоги упрямо щекотала мне кожу на спине.
Мы со Сверчком пошли проводить дедушку Вдову до ворот, где Большой Гордо изучал книгу с картами.
– Собрались наружу, мистер Вдова? – спросил Гордо, и дедушка молча кивнул.
Он
– А ну-ка тихо, – велел дедушка Вдова, и кобыла повиновалась. Она очень любила своего хозяина, несмотря на норов. Я видела, как дедушка Вдова смотрит ей в здоровый глаз и тихонько объясняет, что им предстоит поездка не из лёгких, но так надо, и провалиться мне на месте, если эта животина не понимала каждое сказанное слово. Дедушка Вдова всегда умел ладить с животными. Он был с ними намного откровеннее и готов был поделиться тем, о чём никогда не сказал бы человеку. На моих глазах лошадь готовилась к нелёгкому пути. Она как-то особенно мигнула, и в единственном зрячем глазу сверкнуло что-то вроде гордости.
Зато мне было совсем не весело. То, что я не увижу город и дедушка Вдова отправится в путь без меня, было плохо само по себе. Но как, скажите на милость, я сохраню в безопасности наш посёлок, если в подручных у меня останутся лишь Сверчок да Большой Гордо? Конечно, я даже во сне помнила все ритуалы до мелочей, но что, если Погибель всё же найдёт лазейку и просочится внутрь? Что, если зараза одолеет дом или, того хуже, человека? Что я тогда буду делать?
И вот тут открывалась главная проблема: что, если я окажусь недостаточно хороша? Что, если я так напортачу, что дедушка Вдова больше не захочет видеть во мне Защитницу? Что, если он вышвырнет меня в пустыню – скитаться в поисках счастья заодно с остальными бродягами и неудачниками и вся моя жизнь рухнет, потому что я не справилась с заданием? Ужаснее этого я и представить ничего не могла: быть изгнанной из посёлка за то, что оказалась недостаточно хорошей Защитницей.
Про себя я повторила короткую утреннюю молитву о поддержке. Может, это было глупо, однако я помолилась. И что бы там ни было наверху, заставлявшее мир вертеться – мы просто зовём его Тот, Кто Слушает, – я знала, что оно меня услышало. Я знала: оно видит Ритуалы и улыбается нам со Сверчком, пока мы делаем свою работу. Я знала: оно слушает, чем бы оно ни было, как будто высоко в космосе огромное ухо было обращено на нас. Проклятье, я даже привыкла думать, что нравлюсь ему, и оттого мне так радостно к нему обращаться. Не знаю почему – просто так было всегда. Понимаю, это странно – верить в такие вещи, что тебя создавали с любовью и что бы там тебя ни создало, оно тоже радо тебе!
Не успел дедушка Вдова сесть на лошадь и двинуться в путь, и тут же извольте видеть – к нам пожаловал не кто иной, как мэр Беннингсли: тот самый мерзкий прилипала, который вообразил себя мэром всего посёлка! У нас и выборов-то не было, никто за него не голосовал, просто он однажды так себя назвал – и прозвище прилипло. Он был из самой старой и богатой семьи, проживавшей в самом большом доме в посёлке. Он и правда был огромный – настолько, что если встать на парадном крыльце, то можно увидеть пустыню за стенами, хотя он никогда не предлагал свою помощь в добровольной охране. Ходили слухи, что его папаша раскопал клад в Заповедной Шахте в пустыне к югу от нас, что-то под названием Сердце Долины, и упрятал в самый большой сейф у себя в доме. Ещё болтали о том, что Беннингсли потихоньку отламывают по кусочку этого самого Сердца Долины и продают подальше отсюда, в городе, и оттого у них денег куры не клюют.