Гвардеец Бонапарта
Шрифт:
Доминик сел на каминную плиту возле окна и, потянув Лауру за руку, посадил рядом с собой, а затем осмотревшись вокруг, спросил:
– Ладно, Жан, какие новости? Где все остальные и куда подевались твои сокровища?
– Идите девочки, – произнес Жан, щелкнув пальцами, затем, дождавшись пока соблазнительные прелестницы скрылись в будуаре и закрыли дверь, произнес: – Уж очень эта парочка отвлекает внимание. В тот самый момент, когда они начинают поклевывать меня как две маленькие синички, мне приходится их отсылать
Доминик уже мрачнея, посмотрел на брата.
– Где люди, Жан?
– Пьер забрал многих на Кот Аллеман выше по течению от Нового Орлеана, другие в лагере на той стороне залива.
– Это еще почему?
Жан озорно подмигнул брату левым глазом.
– Да я ожидаю гостей, которые могут пожаловать в любое время.
– Дай-ка я попробую догадаться, – Королевский флот?
– Может быть, я же говорю – трудные времена.
Доминик наклонился вперед и оперся руками о колени.
– Слушай, давай обойдемся без шуток и игр в солдатики.
– Да я и не играю в солдатики, – Жан достал из жилетного кармана сигару и прикурил от свечи. – Две недели назад капитан Локайер с брига «София» пришел сюда с каким-то сукиным сыном по имени Мак Вильямс и сказал, что он офицер британского военно-морского флота. Эти двое дали мне документ, в котором обещали мне тридцать тысяч американских долларов и офицерское звание.
– В обмен на что?
– Ну конечно в обмен на то, что я соглашусь работать на них, пусть бы дьявол вырвал им носы своими раскаленными щипцами.
– Очевидно, ты отказался.
– По всей видимости, братишка, я оказался не таким твердым, как следовало бы. Мак Вильямс потребовал, чтобы я, капитан Жан Лаффит, вернул все товары и корабли, которые мне удалось захватить у англичан и испанцев, как он сказал – «в виде жеста доброй воли». О, боже, это же так тяжело – отдавать то, что с таким трудом зарабатывал всю жизнь, – при этих словах на лице Лаффита отразилась ужасная скорбь.
– Прими мои глубочайшие соболезнования, – печально кивнул головой Доминик, затем спросил: – Ну, а что еще он говорил?
– Этот незаконный сын обезьяны сказал, что если я откажусь, то он вернется с дюжиной военных кораблей и сотрет к чертовой матери Гранд Терр.
– Ну и?
– Ну и – я, конечно, послал их, – посмеиваясь, сказал Лаффит, – а еще я сказал им, чтобы они возвращались восемнадцатого числа, и я буду в их распоряжении.
– Так это даже меньше четырех дней осталось.
– Уи. Ну и как видишь, я эвакуировал все что мог, чтобы не очень пострадать в случае чего.
– И сокровища тоже вывез?
Лицо Жана стало пристыженным, однако он ничего не ответил.
Доминик пристально посмотрел на брата и горячо, взволнованно произнес:
– Жан, не беги. Сегодня ночью я пошлю письмо губернатору Клейборну, где
– Ты знаешь, что я тебе скажу – этот человек выбросит твое письмо в урну точно так же, как он это сделал с моими письмами, которые я ему уже отсылал однажды.
– Что, что?
Лаффит раздраженно махнул рукой и заговорил:
– Адвокат Эдвард Ливингстон доставил Клейборну несколько английских бумаг. В них говорится о том, что англичане хотели бы проникнуть в Новый Орлеан, используя меня в качестве проводника, так как никто другой не сможет найти дорогу к городу в протоках.
– Так значит, Лок Айер хочет, чтобы мы открыли ему дверь с черного хода? Ну и что Клейборн говорит об этом?
– Да этот сын дохлой кошки, эта рваная подошва назвал эти бумаги фальшивкой. Он, видишь ли, не поверил моему письму, где я заявлял о своей лояльности правительству Соединенных Штатов. Клейборн самый настоящий идиот, у которого вместо мозгов трюмная вода.
В комнате воцарилась долгая тишина и, наконец, Лаура не выдержав больше молчания, подала голос.
– Я полагаю, что вы писали в своей обычной миролюбивой манере?
Жан изумленно посмотрел на нее, потом на брата.
– Твоя женщина – она изрядная язва, да?
Доминик мимолетно улыбнулся.
– Есть немного. Ну и что ты писал ему?
Лаффит бросил на них огорченный взгляд.
– Я просто написал этому олуху, что я заблудшая овца, которая хочет вернуться в родное стадо, и предложил ему своих людей для защиты города. Кроме того, я так же сказал ему, что готов уйти с этого острова.
– Но зачем? – удивленно спросила Лаура, – ведь тут же такая прекрасная позиция, чтобы защищать вход в дельту.
– Может быть, но я не хотел, чтобы он думал, будто я остаюсь здесь и в любой момент могу вступить в сговор с противником. – Жан выпустил в потолок густую струю дыма. – В Пенсакола стоит огромный флот. Лок Айер пытался взять штурмом Мобил, но Джексону удалось отбросить его, теперь англичане двинутся сюда.
– Значит, тогда нам нужно браться за оружие, – сказал Доминик.
– Берись за оружие ты, мой большой брат, – Жан сердито встал с дивана. – Оставайся и удерживай эту крепостишку на Гранд Терра.
– Я и так собираюсь оставаться. А сколько в окрестности людей?
– Две, может три сотни. Доминик нахмурился.
– Да маловато, чтобы отразить атаку с моря. Нам придется вытащить на берег и расставить на стенах корабельные орудия. Такие батареи мы устроим здесь, для защиты береговой линии и на Гран Айлл.
– Делай, как хочешь, а что до меня, то я найду себе занятие получше, чем сражаться за правительство, которое со мной так поступает.
– Вы словно избалованный ребенок! – не выдержав, взорвалась Лаура. – Вам должно быть стыдно!