Гвардейцы Сталинграда идут на запад
Шрифт:
— Назад! Противник! — крикнули почти одновременно полковник и капитан.
Водитель Николай Кучин скользящей дугой проскочил мимо немецких окопов, дал полный газ и повел машину зигзагами в сторону наших позиций. Немцы открыли ураганный огонь. Били из противотанковых ружей, из пулеметов, минометов. Пули прошивали кузов машины насквозь. Метров на двести-триста машина все же отъехала от немецких траншей. Но вот замедлился ее ход, она остановилась. Кучин осел и начал сползать с сиденья. Как-то даже неестественно спокойно вдруг сказал:
— Товарищ полковник, сообщите жене…
Сказал и затих.
Полковник
Степь ровная, как полированный стол. Сразу был ранен полковник. Три пули вошли в ногу выше колена, одна пуля — в грудь в области сердца, одна пуля по касательной задела голову. С помощью капитана он попытался подняться, но правая нога не держала.
— Ползем! — приказал полковник.
Но его достала еще одна пуля и перебила правую руку. Полковник терял сознание. Он успел приказать капитану взять документы и ползти к нашим. Документы начальника разведки армии были огромной ценностью для врага. Полковник снова приказал уходить. Вынести его из-под обстрела капитан не мог. Там, у наших можно было еще что-то придумать. Открыть прикрывающий огонь, подавить артиллерией огневые точки врага и вынести полковника… И он уполз в сторону наших позиций… Полковник М. З. Герман попал в плен.
Мы долгое время не знали, что с ним. Но это происшествие вызвало большую тревогу в Ставке Верховного Главнокомандования.
На другой же день позвонил генерал Малиновский. Он сообщил, что Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин лично объявил ему и мне по выговору…
— Давай скорее своей деятельностью снимать выговора! — добавил Малиновский. И тут же посоветовал мне переменить расположение штаба армии, сменить расположение штабов корпусов, дивизий и подумать о смене позиций для артиллерийских батарей.
Я знал полковника Германа, я верил ему. Но когда на тебе лежит ответственность за многие жизни и судьбы, на свое доверие я полагаться не мог, не имел права. Безусловно, если бы немцам удалось заставить говорить полковника, это могло привести ко многим бедам.
Штаб мы перевели в другое место, ближе к фронту. Передислоцировались и штабы корпусов.
Минула ночь, наступил рассвет. Авиация противника действовала обычным порядком, ничего не показывало, что разведка снабдила летчиков какими-то особыми сведениями, какими мог располагать полковник Герман. Так же, как и прежде, вела себя артиллерия. Наша воздушная разведка не обнаружила никаких признаков передислокации войск противника. Стало быть, полковник М. З. Герман или молчал или был убит.
Мы вернули обратно в Незабудино штаб армии…
Полковника Германа я встретил в 1945 году в Берлине. Он был освобожден из плена бойцами своей родной 62-й — 8-й гвардейской армии. Он многое пережил. Не доведись никому такое пережить. И мне с большим трудом удалось заставить его разговориться.
…Очнулся он от сильной боли от ударов головой о мерзлые глыбы вспаханной земли. Связав руки ремнем над головой, его волоком тащили два солдата ползком, по-пластунски в свои окопы.
Герман снова потерял сознание.
Допрос провели тут же, в первой линии траншей, в блиндаже. Он был в полубессознательном состоянии, но все же, взяв себя в руки и оценив обстановку, выбрал
Ему грозили пытки, может быть, смерть. Надо было что-то немедленно придумывать, что-то изобретать. Герман дал понять тем, кто его допрашивал, что знает только общие данные, касающиеся армии. Он показал, что левый фланг нашей армии самый сильный. На самом же деле в те дни беспокойство у нас вызывал именно левый фланг, как самый слабый.
И здесь, в эту страшную для него минуту, разведчик оставался разведчиком — кто кого перехитрит.
Затем полковника доставили на допрос к настоящему следователю. Допрос велся профессионально, со знанием дела.
Опасаясь запутаться в противоречиях, Герман вообще не отвечал ни на один вопрос.
Несколько дней полковника содержали на эвакопункте в Каменке. Он требовал медицинской помощи. Ему отказывали в этом. Он объявил голодовку и, наверное, ее не выдержал бы, если бы не помогла ему советская девушка Галя Бондаренко, работавшая на эвакопункте санитаркой. Она поздно ночью принесла ему соленых огурцов и взвару, накормила, перевязала раны… Галя Бондаренко пыталась устроить побег. Помешали его тяжелые ранения…
Я рассказал Михаилу Захаровичу о судьбе его порученца. Капитан Червоиваненко спас документы. Он их доставил на наши позиции, но был смертельно ранен. Через несколько дней он скончался. Его посмертно наградили орденом Ленина.
Наступил Новый год. 1944-й…
Бокалы, стаканы, солдатские алюминиевые кружки в честь и в ознаменование Нового года мы подняли на правом берегу Днепра. Мы знали, что перелом свершился, что мы поднимались на трудный перевал, что еще несколько усилий, и мы одолеем его.
Противник еще раз отодвинулся на новые рубежи, уплотнил свою оборону. Линия фронта теперь проходила по Хортице, Новое Запорожье и далее по прежней линии. К нам на правый берег переправилась 6-я армия. Это дало возможность 8-й гвардейской армии несколько сократить фронт наступления и вступить в более тесное взаимодействие с частями 46-й армии.
Я, как командующий армией, получил возможность маневрировать своими войсками. Мы вывели из боя 4-й гвардейский корпус и рокировали его на правый фланг армии для совместного удара с 46-й армией западнее реки Базавлук в общем направлении на Апостолово.
Это решение было утверждено командующим фронтом, после того как он сам убедился, что отход противника вдоль шоссе Днепропетровск — Никополь приостановился, что лобовыми атаками на этом направлении мы ничего не сделаем. Перевод 4-го корпуса на правый фланг я мотивировал тем, что надо усилить удары через Николаевку на Апостолово. Это позволило бы нам поставить под угрозу полного окружения всю никопольскую группировку противника и не только тем, что мы выходили ему во фланг и в глубокий тыл, но и тем, что, овладев Апостоловым, мы перерезали бы железную дорогу, проходившую вдоль берега Днепра и связывающую рудники с Кривым Рогом и с Николаевым. Тогда смысл удержания рудников для гитлеровского командования пропадал.