Гвардия Феникса (сборник)

Браст Стивен

Пэл выслушал монолог Кааврена – который определенно получился самым длинным из произнесенных им вслух за последние несколько десятков лет – с печальной улыбкой. Когда тиаса закончил, Пэл сказал:

– Подождите, Кааврен, цените ли вы нашу старую дружбу?

– Боги, Пэл! Как всякий человек, лишенный будущего, я уже довольно давно, точно старик, живу прошлым, а наша дружба – лучшая его часть!

– Ну тогда, ради дружбы, не можете ли вы быть со мной более откровенным? Вы каждый день проводите долгие часы рядом с его величеством, и мне прекрасно

известно, что ваш ум никак нельзя назвать самым бесполезным в Империи; у вас наверняка есть представление о том, что происходит в его сердце.

Я не расспрашиваю о государственных тайнах, Кааврен. Расскажите лишь то, что вы можете рассказать, не нарушая запретов собственной совести. Но мне и правда надо знать, и нет никого, кроме вас, кто мог бы просветить меня. Откройте свою душу, старина, и поделитесь со мной тем, что вам известно или о чем вы догадываетесь.

Кааврен глубоко вздохнул. Хотя прошедшие годы ожесточили его сердце, тиасу тронули слова одного из тех немногих людей, которые были ему дороги и напоминали о счастливейших днях жизни.

– Насколько мне известно, его величество встревожен – большое число наследников я депутатов сообщили, что не смогут участвовать во Встрече провинций. А она, как вы, несмотря на свою изоляцию, слышали, должна определить величину налогов для следующей фазы.

Глаза Пэла неожиданно засверкали, и Кааврен понял, что йенди получил именно ту информацию, которая его и интересовала.

– А-га, – сказал Пэл, – значит, он обеспокоен.

– Мне так кажется. И это заставило его заняться государственными делами, что не очень-то просто для нашего феникса.

– Да, да, – задумчиво проговорил Пэл. – Вы правы. Должно быть, все так и обстоит.

– Вас это интересовало, друг мой?

– Да. Всего несколько слов объяснили многое. Жаль, я не могу вам рассказать, как невероятно вы мне помогли.

– И все же, – заметил Кааврен, – удивительно, почему именно сегодня вы пришли ко мне, чтобы задать свои вопросы?

– Почему сегодня? – переспросил Пэл. – А сегодня произошло нечто необычное?

– Несомненно, – кивнул Кааврен. – Вы пришли меня навестить. А это не просто необычно, а беспрецедентно!

– Тут вы правы.

– Естественно, поэтому я и пытаюсь понять причины, мой добрый Пэл.

– О да, согласен.

– И вы их объясните?

– Конечно, причем немедленно.

– Слушаю с нетерпением.

– Так вот: вы ведь понимаете, на чем построена Доверительность?

– Откровенно говоря, мой дорогой Пэл, не совсем.

– Тогда мне следует рассказать вам о нашей Академии.

– Прекрасно, я слушаю.

– Здесь, во дворце, есть небольшое здание, рядом с Крылом Атиры, где в смирении живут те, кто изучают Доверительность под руководством мастеров из Дома Иссолы. Периодически некоторые известные – уточню для вас, Кааврен, это означает богатые – аристократы чувствуют, что им нужен человек, которому они могли бы довериться, довериться полностью, без малейших колебаний. В таких случаях один из нас, а иногда даже

мастер, соглашается занять предложенную должность во славу Академии и, добавлю, для собственного продвижения. И хотя с подобными просьбами к нам приходят многие, нет ничего более важного, чем обращение самого императора. Кстати, из-за этого и возникла Академия в пятом цикле.

– Однако, мой добрый Пэл, последние пятьдесят лет, с тех пор, как ушел на покой герцог Уэллборн, его величество обходился без услуг его доверительности.

– Так обстояли дела до сегодняшнего дня, дорогой Кааврен. Как вы, наверное, догадываетесь, это вызывало немалое беспокойство – в нашем ордене насчитывается сорок один человек. Возможно, на одного из нас будет возложена огромная честь.

– Да, понятно.

– Ну а понимаете ли вы, что Академия – а мы называем ее именно так – напрямую финансируется Империей?

– Нет, не знал.

– Тогда, несомненно, вам неизвестно, что всего за несколько минут до того, как я пришел к вам, нам сообщили, что наше финансирование уменьшается вдвое, что естественно приведет к сокращениям как наставников, так и учеников.

– Ясно.

– Теперь вы видите, почему меня вдруг заинтересовало нынешнее настроение императора и его отношение к финансовым проблемам Империи?

– Да, да.

– Может, вы еще что-то скажете?

– Только одно слово, мой добрый Пэл.

– Одно ваше слово, друг мой, стоит тысячи из других уст. Я слушаю вас.

– Джурабин.

– Ага! – воскликнул Пэл. – Значит, именно он дергает за веревочки кошелька Империи?

– Так говорят, мой добрый Пэл, и я склонен с этим согласиться.

– Ну-ну. А кто контролирует Джурабина?

– А кто, – улыбаясь, ответил Кааврен, – контролирует двор?

– В прежние времена – императрица.

– Вы сами ответили на свой вопрос.

Пэл кивнул, а потом быстро встал и пожал Кааврену руку.

– Вы оказали мне немалую услугу, старина. Есть ли что-нибудь, что я могу для вас сделать.

– Да.

Глаза Пэла чуть-чуть сузились – Кааврен едва уловил это.

– О чем речь? Если я смогу вам помочь, не компрометируя...

– Да, Пэл, вполне. Надеюсь, вы больше не станете забывать старого друга и будете периодически навещать меня, пока я прозябаю здесь, а ваше сияние разгорается все ярче и ярче, как огонь, в который невидимая рука подбрасывает новые и новые поленья.

Пэл улыбнулся:

– Можете не сомневаться, я не буду забывать о вас, Кааврен. Однако должен вас заверить, что вы вовсе не гниете на незначительной должности, – во всяком случае, я так не считаю. Есть натуры, которым суждено возвыситься над другими смертными. Первый среди них Адрон э'Кайран, герцог Истменсуотча. И хотя я не понял этого сразу – вы второй. Так что не беспокойтесь.

– Насчет первого я с вами согласен, Пэл, а вот относительно второго...

– Запомните мои слова, добрый Кааврен. И с этим я покидаю вас, чтобы они получше запечатлелись в вашей памяти. Мне нужно спешить.