Гвен Винн. Роман реки Уай

Рид Томас Майн

Много раз въезжал он в ворота Ллангоррена с легким и счастливым сердцем – но на этот раз уезжает с тяжелым и несчастным.

Если собравшимся его не хватает, то этого нельзя сказать о мисс Винн. Напротив, она рада, что он уехал. Несмотря на то, что сердце ее занято любовью к другому, почти переполнено ею, в нем сохраняется место для жалости. Она понимает, как страдает Шенстон – как она может не знать это? – и жалеет его.

Особенно сейчас, после этого холодного прощания; он пытался скрыть свои мысли и страдание, но только раскрыл их. Как мужчины недооценивают женскую проницательность! У женщин на такие дела настоящая интуиция.

И она особенно остра у Гвен Винн. Девушка знает, почему Шенстон ушел

так рано, – знает, словно он сам ей сказал. И сдерживает сочувственный вздох: как печально он уезжал, как безрассудно поскакал галопом, как только выехал за ворота. Но как только он скрывается из виду, легкая печаль на лице Гвен сменяется облегчением.

Мгновение спустя она радостна и весела, как всегда; снова берет в руки лук и со звоном спускает тетиву. Теперь она стреляет превосходно, каждый раз попадает в цель, и часто в самый центр мишени. Потому что тот, кто теперь ей помогает, не только внушает уверенность, но и возбуждает стремление продемонстрировать все свое мастерство. Капитан Райкрофт занял место Шенстона, став оруженосцем Гвен; и, когда он протягивает ей стрелы, а она их выпускает, между ними происходит и иной обмен – обмен стрелами Купидона. И в глазах обоих полные колчаны этих стрел.

Глава четырнадцатая

Хождение вокруг да около

Естественно, капитан Райкрофт становится объектом разговоров гостей Ллангоррена. Человек его внешности и манер везде оказался бы в центре внимания, даже если он незнакомец. Старая история о неизвестном рыцаре, который неожиданно появляется на поле турнира с закрытым забралом, и распознают его только по локону или другому подарку леди, чью честь он приехал защищать.

У капитана тоже есть отличительный знак – его белая шляпа. На голове капитана Райкрофта белый головной убор с прошитым верхом. Он привык к нему в Индии, откуда только недавно вернулся, и продолжает носить в Англии, не думая о том, чтобы привлечь внимание, и вообще об этом не заботясь.

Однако он привлекает внимание. Мы, изолированно живущие на острове, чрезвычайно консервативны – некоторые могут назвать это «вульгарным» – и всегда ревниво смотрим на новшества; свидетельством тому так называемое «движение усов» не так много лет назад и вызванные им яростные споры.

И по другим причинам гусарский офицер остается в центре внимания. Его окутывает аромат романтики; то, как он был представлен леди из Ллангоррена; вопросы, которые задавал не только любопытный приятель Джорджа Шенстона. Истинная история с пьяными углекопами не распространилась – сами они тоже молчали, опасаясь последствий; Джек Уингейт, вообще неразговорчивый человек, в этом случае молчал и потому, что его об этом попрсили; а почему молчал Джозеф, читателю тоже понятно.

Тем не менее по окрестностям ходили неясные рассказы о лодке на реке, в которой были две леди, о том, что лодка едва не перевернулась – в некоторых версиях на самом деле первернулась, – и леди были спасены незнакомцем, который случайно поблизости ловил лосося, и звали этого незнакомца Райкрофт. Поскольку та же история циркулирует среди лучниц в Ллангоррене, неудивительно, что все интересуются ее присутствующим здесь же героем.

Однако в таком большом собрании народа, где многие даже не знакомы друг с другом, ни один человек не может долго быть единственным объектом внимания; и если капитан Райкрофт продолжает интересовать собравшихся, то не из-за любопытства, откуда он явился, не из-за своего необычного головного убора, а благодаря красивому смуглому лицу под ним. И не одна пара глаз разглядывает его с восхищением.

Но никто не смотрит на него с таким теплом, как Гвен Винн; хотя и она не делает это открыто и подчеркнуто. Потому что понимает, что за ней наблюдают другие глаза и ей нужно соблюдать приличия.

В этом она

преуспевает – настолько хорошо, что никто из наблюдателей не мог бы сказать, что в ее обращении с капитаном Райкрофтом есть что-то помимо гостеприимства хозяйки – в определенном смысле она и есть хозяйка – по отношению к гостю, который еще не освоился с обществом. Даже когда в перерыве соревнований эти двое гуляют вместе и после недолгой прогулки по газону заходят в летний домик, это не выззывает неодобрительных замечаний. Другие поступают так же, прогуливаются парами, задерживаются в тенистых местах или сидят на старинных скамьях. Хорошее общество предоставляет свободу – до определенных пределов. Только испорченные люди могут над этим смеяться, и печален будет день, когда такая уверенность друг в друге исчезнет.

Молодые люди стоят рядом в маленьком павильоне, в тени раскрашенной крыши. Возможно, они пришли сюда не случайно, да и само соревнование лучниц не было случайным. Но это может сказать только Гвендолин Винн, которая и предложила его устроить. Стоя в летнем домике и глядя на реку, они какое-то время молчат, и каждый слышит биение сердца другого, оба сердца переполнены любовью.

В такие моменты не может быть сдержанности или скрытности, а только признание, полное, откровенное и взаимное. И оно действительно близко. Если le joie fait peur (Радость побеждает страх. Фр, – Прим. перев.), то тем более l’amour (Любовь. Фр. – Прим. перев.).

Тем не менее между ними еще держится страх. С ее стороны, это опасение, что она слишком торопится, слишком горячо выражает благодарность за оказанную услугу и теперь должна быть более сдержанной. С его стороны сдержанность объясняется похожими причинами, хотя не только. В тех немногих случаях когда он посещал Ллангоррен Корт, его принимали тепло и радушно. Тем не менее в рамках воспитанности и приличий. Но почему он всякий раз застает здесь джентльмена – всегда одного и того же – по имени Джордж Шенстон? Этот джентльмен приезжает раньше капитана и остается после его отъезда. А сегодня мастер Шенстон почему-то неожиданно и резко уезжает. Почему? И почему у него был такой расстроенный вид, почему сын баронета галопом поскакал из ворот? Видя все это и слыша, капитан Райкрофт неверно истолковывает то и другое. Неудивительно, что он сдерживает слова любви.

И вот они молчат, опасаясь непонимания и его последствий. От одного предложения теперь зависит счастье или несчастье всей их жизни.

Неудивительно, что при таком страхе разговор неизбежно становится робким и банальным. Те, кто говорит о красноречии любви, но думает при этом о ее самых легких фазах, скорее всего лгут. Тот, кто испытывает подлинно глубокие чувства, теряет дар речи, как верующий в присутствии божества. Вот стоят рядом два высокоорганизованных существа, красивый и храбрый мужчина, прекрасная и совсем не робкая женщина, оба богато одаренные, оба полные жизни, любящие друг друга до глубины души, и однако они сдержаны и говорят с трудом, как пара деревенских невеж! Даже больше, потому что Коридон просто обнял бы Филлис (Коридон и Филлис – имена пастухов и пастушек в древнегреческой пасторальной поэзии. – Прим. перев.), влепил бы ей красноречивый поцелуй, а она ответила бы тем же.

Но двое в павильоне ведут себя совсем по-другому. Некоторое время они стоят молча, как статуи – хотя и едва ощутимо дрожат, словно любовное электричество, разлившееся вокруг, затрудняет им дыхание и мешает говорить. А когда речь возвращается, она не более значительна, чем у двух человек, только что представленных друг другу и испытывающих обычный взаимный интерес!

Первой начинает леди.

– Вы как будто недавно в нашей местности, капитан Райкрофт?

– Нет еще трех месяцев, мисс Винн. Я приехал только за неделю или две до того, как я имел удовольствие познакомиться с вами.