Гвен Винн. Роман реки Уай
Шрифт:
– Так и есть, В мире много людей гораздо хуже Джорджа Шенстона; вероятно, не много лучше. И многие хорошие женщины были бы рады стать его женой. Но я знаю одну, которая к нему совершенно равнодушна, – это Гвен Винн.
– Но он такой красивый, – настаивает Элен. – Самый красивый джентльмен из всех наших соседей. Все так говорят.
– И в этом все ошибаются – если бы только призадумались. Но ведь не задумываются. Но одна женщина считает, что есть мужчина и привлекательней.
– Кто же это? – удивленно спрашивает мисс Лиз: она никогда не слышала, чтобы Гвен вслух высказывала свое предпочтение.
– Преподобный
– Тебе кажется, что мистер Масгрейв красивей мастера Шенстона?
– Конечно, нет! Кто тебе это сказал?
– О!.. Мне показалось…– облегченно отвечает Элен. – Я подумала, что ты так считаешь.
– Нет, не считаю. Я сказала только, что есть женщина, так считающая; но это не я. Сказать тебе, кто это?
Элен успокаивается; ей не нужно говорить, что эта женщина – она сама.
– Можешь мне это разрешить, – продолжает Гвен непринужденно. – Неужели ты считаешь, мисс Лиз, что я не проникла уже давно в твою тайну? Ведь только в последнее Рождество ты помогала скромному его преподобию украшать церковь! Кто мог не заметить, как вы касались рук друг друга, когда переплетали алтарь ветвями плюща? А ветки падуба… вы с ними обращались так беззаботно, что я боялась, как бы вы не оцарапали руки! Нелл, мне было все так же ясно, словно это я сама. К тому же я наблюдала это много раз, как и все в приходе. Ха! Как видишь, не только за мной все наблюдают; разница только в том, что относительно меня эти все заблуждаются, а относительно тебя нет; напротив, говорят правду. Послушай, сознавайся! Я права? Не бойся, можешь мне довериться.
Элен признается, хоть и не на словах. Молчание ее достаточно красноречиво; еще красноречивей опущенные ресницы и покрасневшие щеки. Она любит мистера Масгрейва.
– Достаточно! – говорит Гвен, правильно истолковав ее молчание. – И поскольку ты была со мной откровенна, я отплачу тебе той же монетой. Но имей в виду: дальше это не должно пойти.
– Конечно, нет, – заверяет ее собеседница: успокоившись относительно викария, она готова пообещать что угодно.
– Как я уже сказала, – продолжает мисс Винн, – в мире немало людей гораздо хуже Джорджа Шенстона и мало лучше. Никто лучше него не разбирается в охотничьих псах, и мне говорили, что он лучший стрелок в округе и лучший бильярдный игрок в клубе – все эти достижения имеют вес для нас, женщин, – ну, по крайней мере для некоторых. Больше того, он действительно хорош собой и, как ты знаешь, богат и из хорошей семьи. Ему не хватает только одного, что нужно…
Она замолкает, погрузив весла в воду; их всплеск словно заглушает слова «нужно Гвен Винн».
– Чего именно? – спрашивает Элен, имея в виду этот недостаток.
– Клянусь, не могу сказать – ради своей жизни не могла бы! Это что-то неопределенное: чувствуешь, но не в состоянии объяснить – как эфир, как электричество. Может, это и есть электричество. Во всяком случае это то, что заставляет нас, женщин, влюбляться, как ты, несомненно, обнаружила, когда твои
И она с веселым смехом снова начинает грести; какое-то время девушки молчат, слышатся только голоса птиц, созвучные сладкому журчанию воды у бортов лодки, и скрип весел в уключинах.
Но после недолгого молчания мисс Винн снова нарушает его испуганным восклицанием:
– Смотри!
– Что? Где?
– Вон там! Мы говорили о коршунах и сороках. Вон те птицы – еще более дурное предзнаменование!
Они проплывают мимо устья небольшого впадающего в реку ручья и видят на некотором удалении двух мужчин: один сидит в маленькой лодке, другой стоит на берегу. Мужчины разговаривают. Тот, что в лодке, приземистый, плотно сбитый, в вельветовых брюках и меховой шапке; тот, что стоит, худой: в черном костюме – церковного покроя. Ручеек течет между зарослями, которые частично скрывают разговаривающих, тем не менее мисс Винн узнает их обоих. Ее спутница тоже; Элен говорит словно самой себе:
– Один из них французский священник, у которого часовня выше по реке, на противоположном берегу; второго считают неисправимым браконьером.
– Священник и браконьер! Странная пара; впрочем, в чем-то они похожи. Интересно, о чем они шепчутся. Похоже, они не хотят, чтобы их услышали. Тебе так не показалось, Нелли?
Лодка миновала устье, и мужчин больше не видно.
– Кажется, – соглашается мисс Лиз. – Во всяком случае этого не хочет священник. Увидев нас, он отпрянул в заросли.
– Вполне разделяю желание его преподобия. Не хочу больше его видеть!
– Я часто встречаю его на дорогах.
– Я тоже – и не только на них. Он всюду появляется и вмешивается в дела других. Последний раз я видела его на охоте – в толпе и, конечно, пешком. Он был недалеко от меня и все время следил за мной своими совиными глазами; так нахально, что я хотела хлестнуть его по плечам. Что-то есть в этом человеке отталкивающее; не переношу его вида.
– Говорят, он большой друг и постоянный собеседник твоего достойного кузена мистера…
– Не называй его по имени, Нелл! Не хочу о нем думать, тем более говорить. Последние слова моего отца: никогда не позволяй Льюину Мердоку ступать на порог Ллангоррена. Несомненно, у него были на то причины. Честное слово, день сегодня, хоть и яркий и солнечный, полон мрачными предзнаменованиями. Хищные птицы, священники и браконьеры! Достаточно, чтобы ко мне вернулся мой страх. Теперь я жалею, что мы не взяли с собой Джозефа. Ну, нужно побыстрей вернуться домой.
– Повернуть лодку? – спрашивает рулевая.
– Нет, пока не нужно. Не хочу снова проплывать мимо этих двоих. Лучше немного подождем; тогда, возвращаясь, мы их не увидим, не потревожим спокойствие священника, тем более его совесть.
Причина не совсем та; но мисс Лиз воспринимает ее без подозрений и продолжает направлять лодку вниз по течению.
Глава пятая
Опасность впереди
Еще примерно с полмили «Гвендолин» плывет по течению, но не ровно: причина в той, что сидит за веслами. Девушка занята мыслями и то и дело пропускает гребок или гребет неровно, и поэтому лодка движется зигзагами, из стороны в сторону, и если бы не внимательная рулевая, она могла бы столкнуться с берегом.