Гвианские робинзоны
Шрифт:
Робен развел руками.
— Клянусь Богом, дружище, их ловкость меня поражает, но ваша проницательность превосходит все мыслимое. Каким замечательным судебным следователем вы бы стали, если бы уже не были отличным золотоискателем!
— Этот опыт дорого стоил, поверьте мне. С другой стороны, да будет известно, что, несмотря на принятые меры, мы несем очень значительные потери. Наши люди неисправимы и все-таки продолжают воровать, а китайские носильщики служат скупщиками. Как бороться с этими безумными макаками, которые глотают золото и ртуть, словно пирожки? Кроме того способа, который я только что продемонстрировал
Директор оказался прав. Его твердость по отношению к недисциплинированным людям, умение разгадать хитрости мошенников и внушительный вид шести европейцев произвели на рабочих в высшей степени благоприятное впечатление.
День заканчивался хорошо. Робен, обеспокоенный недомоганием жены, хотел, чтобы Никола немедленно отправился в усадьбу в сопровождении шести человек, абсолютно надежных и вооруженных до зубов. Парижанин должен был успокоить мадам Робен относительно ее мужа и сыновей и тотчас возвратиться с новостями. За десять часов можно было вполне обернуться в оба конца.
Паровая лодка отплыла уже довольно далеко вверх по реке, вернувшиеся в дом робинзоны живо обсуждали перипетии недавних событий, когда вдруг яростным лаем залился черный великан Боб. Всегда осторожный, что не исключало беззаветной храбрости, пес не покидал столовой, а глядел в сторону причала и, взъерошившись, хрипло рычал.
Дю Валлон приподнялся в гамаке, удивленный необычным поведением своего верного сторожа.
— Глядите-ка! — воскликнул он. — К нам гости!
— Гости? — переспросил Анри. — Кого это несет нелегкая? Придет же в голову фантазия гулять в такое время и в таком месте!
— Если не ошибаюсь, какой-то европеец в сопровождении двух индейцев.
— Очень странно!
— Первый иностранец на прииске за все время… Надо оказать ему гостеприимство… потом выясним все подробно.
Робен, его сыновья и директор поднялись навстречу незнакомцу, который важно, размеренной походкой шествовал по широкой аллее, усаженной молодыми банановыми деревьями. Если судить о людях по внешнему виду, то пришельца миллионером никак не назовешь. Грубая широкополая шляпа из сухих листьев латании note 441 , дешевая полотняная куртка синего цвета, в нескольких местах разодранная лесными колючками, штаны из такой же ткани, — вот и все его непритязательное одеяние. Один глаз прикрывала повязка, босые ноги были изранены в пути.
Note441
Латания — род пальм с кроной веерных листьев.
Однако держался незнакомец прямо, подтянуто, слегка вытягивая шею при ходьбе. Он словно подчеркивал свой высокий рост. Двое краснокожих сопровождали незнакомца. Подойдя к веранде, пришелец прикоснулся кончиком пальца к полям своей оригинальной шляпы, — такой надменный жест присущ офицерам английской армии в Индии, — и небрежно процедил сквозь зубы дежурную формулу вежливости:
— Имею честь приветствовать вас!..
— Как!
— Питер-Паулюс Браун из Шеффилда. Именно так, сэр.
— О, мистер Браун, счастлив видеть вас! Будьте желанным гостем!
— Благодарю.
Поскольку островитянин, казалось, своим единственным глазом искал отсутствующих на веранде людей, инженер, внезапно опечаленный при мысли о плохой новости, которую должен был сообщить гостю, продолжил сочувственно:
— Ваши дети в добром здравии, в усадьбе, вверх по Марони, но, к сожалению, ужасная беда настигла их бедную мать…
— Говорите!.. Я слушаю.
— Миссис Браун скончалась, несмотря на все усилия спасти ее. Увы, ей не помогли ни лечение, ни наши заботы.
— Вот как! — произнес англичанин совершенно бесстрастным тоном. — Бог забрал к себе прекрасное создание… А я… Я самый несчастный джентльмен во всей Англии.
— Если боль, которую должна вам причинить эта невосполнимая потеря…
— Да, сэр… да! — бесцеремонно оборвал собеседника Питер-Паулюс. — Огромная боль! Я не могу больше продолжать «навигацию»!
Возмущенные возгласы готовы были сорваться с уст робинзонов от такого чудовищного эгоизма, и только уважение к законам гостеприимства удержало их.
Англичанин невозмутимо разглагольствовал:
— Жалкая, презренная страна. Я потерял чековую книжку. Теперь лишился кредита в гвианском банке. Кончилась провизия, пропали башмаки, злобные комары искусали глаз. Я умирал, когда краснокожие нашли меня и привели мою милость к вам.
— Пусть это вас не тревожит, мистер Браун. Мы перевяжем раны, вы получите одежду и все необходимые продукты. Что касается денег и кредита, то моя касса в вашем распоряжении. Я вручу вам такую сумму, какую сочтете достаточной для возвращения в Европу. А пока отдыхайте! Пейте, ешьте и не ломайте голову над всякими проблемами.
— Хорошо, сэр.
— Через два-три дня мы отвезем вас к детям.
— Да! Да!
В то время, как двоих краснокожих, державшихся на почтительном расстоянии от грозных клыков Боба, повел на кухню индийский кули, мистер Браун без церемоний расположился за столом и поглощал пищу, словно изголодавшийся удав, запивая ее таким количеством разнообразных напитков, будто вместо горла у него был рудопромывочный желоб.
Отвалившись от стола после трапезы, достойной Гаргантюа, Питер-Паулюс молча переоделся в новую одежду, которую ему принесли, влез в удобные сапоги, с удовольствием притопнул ими и устроился в гамаке с видом человека, желавшего спокойно переварить потребленную пищу.
Как всегда быстро спустилась ночь, бессонная для европейцев, которые не сомкнули глаз, чутко вслушиваясь в тишину. На прииске царило безмолвие. Каждый час один из робинзонов в сопровождении вооруженных мужчин и верного Матао совершал обход открытой местности, потом возвращался в дом, а на смену ему выходил другой.
Напрасный труд: таинственный шум, раздававшийся двадцать четыре часа тому назад, больше не возобновлялся. Водяная Матушка, судя по всему, осталась в подводном жилище, а ее почитатели устроили передышку. Все эти хождения нисколько не потревожили англичанина, который спал как сурок, будто наверстывая упущенное, до девяти часов утра. Его пришлось хорошенько встряхнуть, чтобы чудак очнулся и соизволил перебраться из гамака прямо к столу.