Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V
Шрифт:
– Теперь уже можно.
Уткнувшись лицом в потёртую кожаную куртку названного отца, Увилл зарыдал.
Глава 4. Наследник
С появлением Увилла замок Олтендейлов зажил новой жизнью. Он уже много-много лет не слыхал детских голосов – с тех самых пор, как сам Давин и две его сестры были детьми. И теперь он словно проснулся. Даже лица слуг, казалось, лучились каким-то теплом. Что уж говорить о хозяевах – для них наступили благословенные времена.
Первые дни Увилл, естественно, заметно грустил, хотя изо всех сил старался не показывать этого. Но грусть
Давин тоже целиком погрузился в заботы о мальчике. Особенно поначалу, когда Увилл тосковал по матери, он старался постоянно искать для него интересные занятия. Они много гуляли в окрестностях Танна – городишко стоял неподалёку от границы Симмерских болот, и местность здесь отличалась от лесистых окрестностей Колиона. Тут хватало и лесов, и рощ, но было много лугов, которые убегали к влажным редколесьям преддверий болот.
В этих пейзажах порою было что-то пугающее – особенно в сумерках, когда иные чахловатые отдельно стоящие деревца превращались в ночных духов и чудовищ, а со стороны болот доносились таинственные и жутковатые звуки. А ещё под вечер или утром землю часто накрывали густые туманы, превращавшие мир в настоящее царство зыбких теней.
Увиллу очень нравились эти места. Он говорил, что тут гораздо интереснее, чем жить среди мрачного леса. Несмотря на юный возраст, он уже хорошо держался в седле, так что они с Давином частенько уезжали на несколько миль к северу, чтобы побродить по болотистым лугам.
Также немало времени названные отец и сын посвящали военному ремеслу. Давин был неплохим стрелком из лука, и они с Увиллом ежедневно тренировались на специально отведённой для этих целей площадке. Там стояли соломенные чучела, и Давин обучал мальчика премудростям обращения с луком – начиная с того, как нужно ухаживать за своим оружием, и заканчивая оценкой направления и силы ветра.
Конечно, шестилетнему мальчишке боевой лук был не по силам, поэтому специально для него изготовили маленькое, но вполне функциональное оружие. Увилл обожал стрельбу из лука. И у него было одно качество, которое Давин очень ценил. Мальчик пока ещё нечасто попадал в мишень даже с дюжины шагов, но, несмотря на возраст, он не устраивал истерик по этому поводу, не обвинял во всём лук или стрелы, не отбрасывал оружие с криком и не дулся. Его злили промахи, но это была хорошая злость, которая лишь подзадоривала упрямого мальчишку.
Но куда лучше Давин обращался с мечом, и этому искусству он хотел обучить Увилла в первую очередь. Снова специально для мальчика был сделан деревянный меч, утяжелённый металлическими частями. Давин с наслаждением проводил целые часы, обучая Увилла стойкам и ударам. Его жизнь словно наполнилась теперь новым смыслом, и он был счастлив как никогда.
В общем, уже через какие-нибудь пару недель Давин души не чаял в своём воспитаннике. Он действительно любил его как родного сына и готов был на всё, лишь бы сделать его хоть чуточку счастливее. Надо сказать, что и Увилл отвечал полной взаимностью, радуясь внезапному обретению отца.
Счастье, которое
Они сидели за столом, заканчивая второй завтрак. Увилл, как и все дети, не слишком-то любящий есть, обычно лишь завтракал и ужинал, так что остальные трапезы супруги делили лишь друг с другом. Давин, в общем-то, тоже был неприхотлив в еде и мог бы, подобно Увиллу, довольствоваться лишь двумя плотными приёмами пищи, но для Кары эти минуты, кажется, были очень важны, так что он старался не пропускать ни второй завтрак, ни обед, ни полдник.
– Ты нездорова, белочка? – глядя на болезненную бледность и потухшие глаза жены, спросил Давин. Ещё со времён их помолвки он нежно называл её «белочкой», конечно же не на людях. С тех пор страсть давно уж прошла, но он продолжал это делать, зная, что Каре это приятно.
– Что-то голова болит с утра, – потирая виски, ответила та.
– Ты отчего-то грустна в последнее время, – словно только что осознав этот факт, вновь заговорил Давин, вглядываясь в супругу. – Что произошло?
– Тебе показалось, дорогой, – возразила Кара, но Давин заметил, как уголки её губ вновь скорбно опустились. – Всё хорошо.
Кара была не слишком хороша собой, особенно теперь, спустя более чем шесть лет их брака. Она была невысокой и очень грузной женщиной, причём это была не здоровая пышущая полнота. Рыхлое тело с нездоровой кожей, редеющие жёсткие волосы, множество прыщиков по всему телу. Давин давно уже не любил её как женщину, если вообще когда-то такая любовь была. Но за шесть лет Кара стала для него хорошим другом. Он бесконечно уважал её и относился к ней с большой теплотой. И меньше всего ему хотелось, чтобы она грустила.
Именно поэтому он сейчас не довольствовался её отговорками, поскольку видел, что его жена страдает.
– Ну же, белочка, расскажи мне, – мягко, но настойчиво попросил он. – Тебя что-то мучит, и я должен знать – что именно.
Несмотря на хроническую болезнь, не только изуродовавшую её, но и доставлявшую физические страдания, Кара обычно бывала весёлой и жизнерадостной. Но сейчас эта странная тоска буквально сочилась из неё, так что Давин в душе обругал себя последними словами за то, что не заметил этого раньше. Только сейчас он увидел, насколько тяжело этой женщине, которую он привык видеть улыбающейся несмотря ни на что.
И вот Кара внезапно уткнула лицо в ладони и разрыдалась. До сих пор она плакала считанное число раз, так что каждый такой случай производил на Давина неизгладимое впечатление.
– Что случилось? – утешитель из Давина был неважный, поэтому он лишь неловко поднялся и, подойдя к жене сзади, обнял за плечи.
– Всё в порядке, Давин, я просто устала, – сквозь рыдания отвечала Кара.
Но всё же было похоже, что предел её терпения был достигнут, и она уже не могла держать в себе те мысли, что снедали её всё последнее время. Поэтому крик души всё же прорвался наружу спустя всего несколько мгновений.