Гвиневера: Королева Летних Звезд

Вулли Персия

Люди при дворе ужаснулись, поняв, что мы только что принимали людей, стоящих так близко к потустороннему миру. Многие придворные крестились, чтобы отогнать от себя зло, а я восхищалась мужеством Рагнеллы, которая не побоялась прийти ко двору и потребовать, чтобы я исправила то, что она считала неправильным.

– Фу, – с презрением фыркнула Вилена, – как ты позволила ей дотронуться до тебя, госпожа? Весь дом пропитался этим ужасным запахом.

Мне хотелось сказать, что я знаю чистоплотных королев, которые гораздо опаснее,

чем эта маленькая дикарка, но я сдержалась.

В конце недели Гавейн вернулся со своего водоотводного сооружения, дерзкий, веселый, с подарком для меня, полученным от королевы древнего народа.

– Рагнелла сама их собирала, – объявил он, бережно перекладывая шесть белых кварцевых камешков. – У подножия Стоячих Камней. Она говорит, что это дары великой матери-богини, потому что они отражают лунный свет. – Он сделал охраняющий знак, пока я с любопытством рассматривала маленькие камушки с острыми краями. – Они разбрасывают их вокруг камней, – объяснил он, как будто это помогало понять тайну.

Я не могла догадаться, для чего Рагнелла использует их, но дар королевы восхищал меня, был мне приятен, и я попросила Гавейна, чтобы он передал ей мою благодарность, если увидит ее снова.

– О, конечно, мы увидимся! – Он закивал головой. – Это замечательная женщина! Такой храброй и остроумной я не встречал на юге… – сказал Гавейн. – Не помню, когда еще я так хорошо проводил время.

Сказав это, он с важным видом вышел из комнаты, покачивая плечами и светясь счастьем.

– Что ты положила в эту гадость? – скривившись, спросила я Вилену.

У отвара, который ежедневно давала мне фрейлина Морганы, был противный вкус.

– Я добавила новую траву, – спокойно ответила повитуха. – После третьего месяца, в отвар нужно класть другие, новые лекарства.

Я внимательно смотрела на нее, в сотый раз убеждаясь, что она мне не нравится, но избавиться от нее, не поссорившись с Артуром, было невозможно. Может быть, я отослала бы ее и сделала вид, что Вилена сама решила, в конце концов, что сейчас я не нуждаюсь в ней, Подумав так, я еще больше разозлилась: кто такая Моргана, чтобы заставить меня запятнать свою честь ложью?

Было чудесное осеннее утро, когда леса звенят от рева оленей-самцов, а белки начинают искать теплые места для зимовки. Утро было прекрасным, и его не могла испортить фрейлина Морганы. Не говоря никому ни слова, я пошла на конюшню и поехала на Тени на обычную прогулку к Крэгу, горной вершине на расстоянии чуть более мили от крепости.

Ветер был свежим и пах снегом, но листья на березах еще трепетали на фоне темно-зеленой лесной чащи, и я улыбалась, несмотря на холод. Моя кобыла была раздраженной, шла рывками, опускала уши, фыркала на каждую тень на дороге, и мне постоянно приходилось успокаивать се.

И только когда мы доехали до вершины Крэга, я увидела, что ветер гонит тучи, низкие и тяжелые. В животе у меня похолодело,

и я повернула к дому. Мы могли добраться домой до начала бури, но я начала тревожиться и не хотела тянуть с возвращением. Меня затошнило по дороге домой, и я пустила Тень быстрой рысью, мечтая как можно быстрее добраться до своих комнат. Неважно, что скажет Артур, но я не собиралась больше принимать никаких «особых отваров» Морганы и даже решила отослать Вилену обратно, как только увижу ее.

От ветра поднялась грива Тени и взметнулась вверх целая охапка опавших листьев, оставив без защиты горностая, который помчался искать другого убежища. Глупая кобыла дернулась в сторону, и я впервые за многие годы упала с лошади. Когда я пришла в себя, Тень уже скрылась из виду. Ругаясь, я поднялась на ноги, и тут мое тело пронизала боль. Выворачивающая, пронзительная боль завязывала мое тело в узлы. Я попыталась прислониться к дереву, дожидаясь, пока спазмы ослабнут, и я смогу пойти домой. Но они не утихали, и я, шатаясь, пошла вперед, пока дикая боль не согнула меня надвое и я не упала на землю.

Это было не похоже на обычное падение с лошади, и я заплакала от страха и разочарования.

Как могла я быть такой доверчивой и пить отвары, посланные Морганой? Теперь, когда жизнь ребенка была в опасности, моя глупость казалась невероятной, и я плакала от ярости и отвращения и к себе, и к верховной жрице. Наверное, даже боги услышали мои проклятия, потому что я сильно ругала их, когда была не в силах ползти.

Люди из форта бросились искать меня, как только увидели, что Тень вернулась без седока. Домой меня принесли в паланкине и положили в удобную кровать, но было уже слишком поздно. И после трех часов боли и ярости я лежала измученная, а ребенка больше не существовало.

Энида сидела рядом со мной, пытаясь по-своему утешить меня, но именно Рагнелла помогла мне забыть мое горе и облегчила мое сердце.

Гавейн привел ко мне королеву приднов через боковую дверь, и она стояла, рассматривая меня и плача. Я не знала, когда и как Рагнелла потеряла своего собственного ребенка, но такие подробности были не важны. Она села на кровать рядом со мной и, положив обе руки на мои виски, запела что-то медленно и тихо. Я закрыла глаза и чувствовала, что от ее прикосновений у меня на душе становится легче.

Грустный напев Рагнеллы был для нас спасением, убаюкивающей колыбельной песней, которую могла спеть каждая мать, когда-либо пережившая горе. Мы вместе оплакивали человечество, рожденное, чтобы думать над вечными истинами и медленно приближаться к смерти. Постепенно мои душевные и физические муки сливались с переживаниями наших предков, и чувство единения смягчало боль моей утраты.

Уже почти засыпая, я взяла руку Рагнеллы, благодарно поцеловала ее и положила снова на свой висок. Она сострадала мне, и она заслужила благодарность.