Гвиневера. Дитя северной весны

Вулли Персия

– Он опустел, – объяснил Артур. – Брошен. Со Смутного времени в нем почти не осталось людей, чтобы занимать оборонительную позицию на стенах и торговать, поэтому тс, кто уцелел, вернулись к земле. Ты еще встретишь такие места на юге; пустоши, которые медленно погружаются в забвение.

– Но почему? – я качала головой, стараясь понять.

– Смотря у кого спрашивать. Христиане говорят, что это божье наказание за людские грехи. По мнению друидов, это случилось потому, что люди забыли старые обычаи. Поклонники Митры полагают, что это произошло из-за пренебрежения чистотой, а я, – добавил он, подняв бровь, –

говорю, что причина в данном случае гораздо менее важна, чем то, что мы по этому поводу делаем. Нам надо возрождать общины и спасать то, что еще можно спасти. То же самое касается и всего Логриса, где города умерли, а люди рассеялись, собираясь вокруг вождей, которые стали жить на холмах, в крепостях наподобие вот этой.

Он показал в сторону странных, напоминающих острова холмов, возвышавшихся над окружавшей нас местностью.

– Здесь живет человек, который считает Рекин собственностью, соблюдает старые обычаи и не видит причин возвращать своих людей в город, опустевший сорок лет назад. Он, между прочим, мой друг, – добавил Артур, – и я обещал переночевать у него. Не хочешь присоединиться?

– Конечно, – ответила я. – Тем более, что он, наверное, обидится, если я откажусь.

– Трудно сказать, – пожал плечами Артур. – Вожди с Уэльских болот – чудаковатая компания. Каждый местный король – хозяин собственного холма, и ему, может быть, безразлично, а может быть, и нет, удостоим ли мы его дом своим присутствием. Насколько я знаю Пеллинора, он будет рад познакомиться с тобой. Я никогда не встречал человека, столь расположенного к женщинам. Или к многочисленным сыновьям. И если они вырастут похожими на своего отца, я буду рад видеть их в своих войсках на юге.

Я посмотрела на Рекин. Похоже, что крепость была естественной твердыней, обособленной и труднодоступной.

– Это будет считаться государственным визитом? – спросила я, думая, как мы справимся с паланкином.

– В определенном смысле, – хмыкнул он, – но мы возьмем с собой только нескольких стражников. Мне не хочется тащить весь отряд вверх по этой дороге.

Я кивнула, думая, как к этому отнесется Лавиния.

Когда мы разбили лагерь, Артур занялся планами на вечер и вывел Цезаря прогуляться, а я поговорила с Винни и Бригит. Моя наставница отвергла мысль о том, чтобы отпустить меня без ее сопровождения, но одновременно не собиралась ехать куда-либо верхом, поэтому металась, раздираемая противоречиями.

Наконец, Артур лично убедил ее, что мне не будет угрожать опасность ни от внешних врагов, ни от него самого. И когда день начал угасать, наш небольшой конный отряд покинул лагерь и направился к древней крепости на холме.

30

ПЕЛЛИНОР

– Стой!

Приказ эхом прокатился в сумерках, как карканье серой вороны. Мы остановились в верхнем конце тропы, ведущей в Рекин, и нас тотчас окружила толпа шумных, любопытных детей, которая хлынула нам навстречу еще до того, как мы подъехали к стенам крепости.

Их, вероятно, было не меньше дюжины, в возрасте от тринадцати и ниже. Все они были одеты в теплую, но поношенную одежду, явно переходившую от старших к младшим. Трудно было определить, есть ли среди них девочка, но я заметила по крайней мере две пары близнецов.

Артур остановил лошадь

и представился, для подтверждения протянув вперед руку с королевским перстнем. После короткого разбирательства ребячье войско расступилось и позволило нам продолжать путь.

– Ты действительно верховный король? – спросил самый старший, бежавший рядом с лошадью Артура и скептически разглядывавший его. – Я думал, ты старше.

Артур притворно нахмурился.

– Это устраивает тебя больше, сынок? – спросил он басом, сердито глядя на паренька.

– Наверное… – ответил тот нерешительно.

Когда мы подъехали к воротам, я оглянулась, чтобы посмотреть на земли, расстилающиеся внизу. В вечерней дымке плавали беспорядочные скопления холмов и горных кряжей, окрашенных в разные цвета – от синевато-серого до угольно-черного на фоне оранжево-розового неба. Закат был безмолвным и спокойным, как будто земля затаила дыхание. Все было недвижимо, и легко можно было вообразить, что это спящие великаны, готовые проснуться и шествовать по земле.

Над нами нависла каменная стена крепости, предлагая путнику тепло и защиту, и, когда мы проезжали через прочные ворота, я прочитала короткую благодарственную молитву духу этого места. Дети обступили нас на внутреннем дворе.

– Эй, мальчики, освободите дорогу нашим гостям! – крикнула молодая женщина, торопливо идущая от двери в главный дом. Она попыталась разогнать малышню. К бедру она прижимала пухлого малыша, а по выступающему под платьем животу было ясно, что очень скоро у нее появится еще один ребенок.

– Это и вправду король Артур? – пронзительным голосом крикнул один из маленьких.

– Конечно, это он! – раздался сильный, гулкий голос из конюшни. Наш хозяин прокладывал себе дорогу через толпу гомонящих ребятишек. – И я очень рад видеть тебя, – объявил он, сияя.

Артур соскочил с лошади, и мужчины весело обнялись. Артур был не маленького роста, но этот гигант облапил его совершенно по-медвежьи.

– Добро пожаловать, приятель, – сказал Пеллинор, хлопая короля по спине. – Мы только утром получили известие, поэтому не успели ничего приготовить. Однако на вертеле есть оленина.

Старик повернулся и осмотрел остальных членов нашего отряда, а Артур подошел ко мне, чтобы помочь спешиться.

– А я думал, что ты привезешь с собой кумбрийку, – громыхал Пеллинор, оглядываясь на нас. Артур только что поставил меня на землю, и брови Пеллинора удивленно взметнулись.

– Дьявол меня подери, – весело выругался он, – я принял тебя за пажа!

– Такое случается не впервые, – ответила я, улыбаясь Артуру, обнявшему меня за талию.

– Гвиневера, я хочу представить тебе нашего союзника и моего боевого друга Пеллинора, – торжественно объявил Артур и добавил: – И его банду будущих воинов.

Мальчишки неожиданно застеснялись и притихли; старшие неловко кланялись, а младшие смотрели на меня с откровенным ужасом.

– А это моя жена Таллия, – сказал Пеллинор, протягивая руку женщине, вокруг которой столпились детишки. Она выглядела слишком молодо, чтобы быть матерью такого количества детей, и, как бы отвечая на мои мысли, Пеллинор сказал: – Мы поженились сразу после Великой битвы… к следующей жатве будет три года… и она уже подарила мне одного здорового младенца, а со дня на день будет еще один.