Гвиневера. Осенняя легенда

Вулли Персия

– Мы с ним в нашем путешествии в вас не нуждаемся так же, как и вы во мне – в своем, – проговорил он в своей загадочной манере и, переводя взгляд с Артура на Мордреда, едва заметно пожал плечами. – Иногда судьба настигает нас, как бы мы ей ни сопротивлялись.

Услышав такое прорицание, я улыбнулась. Всю зиму верховный король и его новый посланник у союзников прилежно трудились вместе: сначала над законом, потом размышляя, чего ожидать от саксов. «Без сомнения, – сказала я себе, – Гвин обладает даром прозрения, и оно подсказывает ему, что между сыном и отцом наступает сближение».

Итак,

мы оставили Камелот, чтобы сделать первый переход в путешествии, в котором проведем шесть месяцев. Оглядываясь назад, понимаешь, как то время связывало ранние воспоминания о нашем царствовании со светлыми и мрачными обещаниями будущего. Но тогда я видела одно многоликое настоящее. Может быть, это было и к лучшему.

21

ПОЛОЖЕНИЕ В КОРОЛЕВСТВЕ

Наш маршрут привел нас в Винчестер, а по пути мы провели ночь в горной крепости Сарум – месте нашей свадьбы с Артуром.

Пока верховный король встречался с дорсетскими военачальниками, я пошла побродить по развалинам древней крепости. Часовые были еще совсем юнцами и не могли знать меня в лицо. Не один спросил, имею ли я право взойти на стену. Потом следовали сбивчивые извинения, а кто-то даже поспешно объяснил:

– Так близко от саксов нельзя ни на минуту терять бдительность.

Я поинтересовалась, была ли какая-то особая причина для беспокойства, и получила ответ, что это просто предосторожность, хотя с появлением верховного короля число стражников на стенах удвоилось. Меня заверили, что эта мера необходимая.

Я прошла дальний поворот после перелеска, где Грифлет впервые встретил свою саксонскую коровницу Фриду. Впереди возникла одинокая фигура: человек, опираясь на парапет, вглядывался в дымку, застилавшую земли к югу.

– Ах, Гвен, вспоминается прошлое? – спросил Бедивер, когда я подошла и встала рядом.

– Конечно… – Присутствие моего первого настоящего друга при дворе согревало. – Как будто снова вижу, что леса и луга полны шатров; простолюдины, знать и короли – все перемешались вместе. Все пробовали стремена, которые привез Паломид, и оценивали верховного короля и его невесту. А ты, – я улыбнулась знакомому угловатому лицу, – ты бежал на рассвете через площадь, стараясь собрать достаточно свидетелей на нашу поспешную свадьбу, а кругом били военные барабаны. Вот это было время!

– Да, – согласился однорукий помощник короля. – Войну мы выиграли, и ирландцы больше не осмеливались нам угрожать; стремена в каждой кампании давали нашей кавалерии огромное преимущество; люди узнали и полюбили своих монархов; брак удался, и это подтвердили десятилетия. – Бедивер поднял одну бровь. – Хоть начало было и скомканным, зато основа доброй.

– Даже тень над Артуром рассеялась, – сказала я, потому что именно Мордред и его происхождение, по мнению Бедивера, отравляли жизнь королю. – Мордред знает, и Артур больше его не сторонится.

– Я так и подумал. Удачно придумано: дать ему такую должность у союзников. Их нужно, наконец, признать уважаемыми членами королевства. Артуру следует быть в курсе их проблем, а Мордреду необходимо ответственное поручение, чтобы дать выход его энергии. Иногда мне кажется, что король

не осознает, насколько талантлив его сын. Если все сложится удачно, его новое назначение принесет пользу всем.

«Пользу всем» – эта фраза снова и снова приходила мне на ум, пока мы двигались по земле саксов. И Мордред, и Синрик сидели подле короля, когда местные вожди пришли выразить ему свое почтение в Винчестере. Когда-то обнесенный стенами город слыл бастионом римской власти, крепостью на пути захватчиков-саксов. Теперь он был британским островом среди моря союзных племен, и саксы не могли не заметить важного положения, которое среди нас занимал Синрик. То и дело до нас долетал шепот:

– Ты заметил того парня, что сидит рядом с королевским посланником?

– Да, сын Седрика. Того самого, который чуть не отхватил у Пендрагона весь юг. Удивляюсь, как Артур может ему настолько доверять, что привез сюда, где так много сторонников его отца?

– Демонстрирует, как уверен в себе король. Держал мальчишку в заложниках, а теперь использует, чтобы укрепить мир. Что ни говори, Пендрагон – человек слова.

Везде было одно и то же: представители дружественных племен с осторожностью взирали на необычную сцену, повсюду светлая и темная головы оказывались вместе, потому что Мордред и Синрик во время всего путешествия были поистине неразлучны. На базарной площади, за столом совета, даже на празднествах, которые устраивали для нас хозяева, юные брит и германец бок о бок представали перед людьми.

Видели это и наиболее воинственные из наших сторонников, качали головами, и их руки тянулись к рукоятям мечей.

– Разве можно так доверять саксам? Ведь сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит.

– Верховный король уж слишком подобрел. Мне говорили, он собирается принять христианство. Не уйдет ли он в монахи, как некоторые из этих новообращенных?

– Не похоже. Ведь его наставником был сам Мерлин. – Последние слова принадлежали Иронсиду, который так же крепко придерживался старых традиций, как Гавейн заветов Христа. – Я слышал, верховный друид по-прежнему хранит его царство, хоть и разговаривает через жрицу, которая вышла замуж за Пеллеаса.

Здесь все закивали головами и суеверно стали творить знаки против зла, потому что Нимю вызывала почти такое же уважение, как и сам Мерлин.

– Артур – человек хороший, лучший король, которого за долгие века знала Британия, – заявил кто-то, и вокруг возник одобрительный гул.

– И будет знать вовеки, – выкрикнул другой, вспомнив предсказание Мерлина о монархе вне времени.

Послышались одобрительные возгласы и аплодисменты в честь Пендрагона. Люди спешили поддержать наше правление.

Иногда к ним присоединялись и саксы, захваченные порывом людей, готовых с надеждой следовать за справедливым правителем. Но я заметила, как много было среди них юнцов, мальчишек, еще не родившихся тогда, когда Артур побил их отцов в битве при горе Бадон. И какая-то часть моего разума не могла не усомниться: уж не поджидают ли они момента, когда король размякнет и потеряет бдительность, чтобы вцепиться в его мягкий, незащищенный живот. Если мы не привлечем их к нашему делу, они создадут свое собственное.